Эмма

«Я не удивлюсь, если демократы в Америке на следующих выборах выставят кандидатуру болотной жабы на пост президента, лишь бы доказать себе самим и продемонстрировать всему миру, какие они прогрессивные люди и до какой степени преданы делу защиты флоры и фауны».

Еще? Пожалуйста:

«Курт Воннегут — один из пророков современных мерзавцев. Если бы меня звали Курт, я может быть, тоже оплакивал бы бомбардировку Дрездена и всем рассказывал, как меня, военнопленного, немцы спасали в бомбоубежище от союзников. Но меня зовут Леон, я помню об Освенциме, куда меня наверняка укатали бы.

Еще что-нибудь на американскую тему? Вот: «Нью-Йорк Таймс» — это не газета и не направление мысли, это кроличьи уши еврейской опасливости.

Как и желание показать всему миру, что такое настоящий хороший еврей, подумалось мне, когда я услышал от Леона эту сентенцию.

В качестве самых выдающихся американских евреев он назвал Генри Киссинджера и Монику Левински. Я прислал ему по электронной почте статью о Хаиме Саломоне, оказавшем неоценимую финансовую помощь армии Джорджа Вашингтона в войне за независимость, но не почувствовал, что этот материал произвел на Леона должное впечатление, хотя в статье упоминалось как о явных знаках признательности по отношению к евреям Америки — о шестиконечной звезде на обратной стороне однодолларовой купюры и там же — о еврейском семисвечнике — меноре. Это правда, что купюра всего лишь однодолларовая, что знаки признательности находятся на обратной ее стороне, что углы звезды Давида стыдливо скруглены, что менора — вниз головой, а если перевернуть купюру, то и вообще может показаться, что это вовсе не семисвечник, а вскрытая коробка «Беломорканала», но Хаим Саломон — это факт американской истории, в его честь выпущена почтовая марка. «На лицевой стороне ее изображен портрет Саломона, — значится в статье, — а на обороте, на клейкой стороне, напечатано светло-зеленым шрифтом: «Финансовый герой, бизнесмен-брокер был ответственным за сбор как можно большего количества денег для американской революции и спасения нации от уничтожения». Вот чем меня иногда раздражают американцы, так это склонностью к преувеличениям — ну, так уж и ставили британцы своей целью «уничтожение» американской нации!

Еще? На здоровье:

«Дряхлеющие, слабые в военном отношении, теряющие волю к жизни культурные страны свое существование устраивают по системе «крыш» и «откатов». Европейские страны нужно спасать. Франция, например, должна стать резервацией французов. Они не менее самобытная народность, нежели американские индейцы. Французы, безусловно, заслуживают собственной резервации. Так должен быть поставлен вопрос».

Не скрою, парадоксальность и смелость его мысли иногда вызывали во мне симпатию, даже когда утверждения его казались мне спорными и даже вовсе сомнительными. Так он утверждал, что со всеми оговорками, у нас все же нет других друзей и союзников, кроме Запада, и нужно изо всех сил стараться не мешать ему выкачивать дешевую ближневосточную нефть и возвращать себе нефтедоллары, продавая оружие. Не нужно слишком опасаться этого: сила не у тех, кто оружие покупает, а у тех, кто его продает и тут же изобретает новое.

И есть у него идея, которая близка моей нелюбви к «су-су-су». Не любовь и голод правят миром, утверждал он, а избыток усердия. Немцы довели до абсурда национальную идею, русские и евреи — социальную, евреи и азиаты — религиозную, современная Европа — идею терпимости. И ни география, ни степень культурной «продвинутости» не имеют тут никакого значения, беды мира — от избытка усердия.

Кстати, о евреях и социальных проблемах в их собственном государстве, — отличный повод для меня сейчас отвлечься от всего, связанного с национальной идеей, и главное — от мыслей о Леоне, излишне, по моему мнению, на ней концентрирующегося. Так вот — совсем недавно с Шарлем (при моем деятельном участии) приключилась история, которая, как мне кажется, вызвала бы резонанс в обществе, будучи изложенной в речи с главной трибуны страны — трибуны Кнессета, если бы позволено было мне произнести ее там.

36

Родольфо-Додольфо. Речь в Кнессете.

(С комментариями секретаря заседания и двумя посткомментариями самого оратора).

Уважаемые дамы и господа! На прошлой неделе с другом моего детства Шарлем произошел малоприятный инцидент на одном из почтенных предприятий оборонного характера, чья многолетняя деятельность и производимая им продукция являются предметами законной гордости граждан нашей страны.

А! А! А! А! А! А! А! А! А! А! Убедительно прошу вас не дремать, господа парламентарии!

В годы поразившего мировую финансовую систему кризиса, к счастью лишь незначительно задевшего нашу небольшую но, как оказалось, устойчивую экономику, работники фирмы дали согласие на временное ухудшение условий найма.

Ю-у-у-у! Ю-у-у-у! Ю-у-у-у!… дали согласие на временное ухудшение условий найма.