Эмма

Они входили в прихожую. Мистер Найтли опередил мисс Бейтс и поспешно бросил взгляд на Джейн. Он смотрел на Фрэнка Черчилля, на чьем лице, как ему показалось, он различил подавляемое смущение, которое молодой человек пытался сгладить шуткой, и непроизвольно перевел взгляд на лицо девушки, однако она действительно отвлеклась и была всецело поглощена своей шалью. Мистер Уэстон уже вошел. Двое остальных джентльменов остановились у двери, чтобы пропустить ее вперед. Мистеру Найтли показалось, что Фрэнк Черчилль во что бы то ни стало хочет поймать ее взгляд – показалось, он буквально поедал ее глазами, однако если это и было так, то ждал он тщетно – Джейн прошла между ними в прихожую, не глядя ни на кого.

Времени для дальнейших замечаний или объяснений не осталось. Пришлось довольствоваться услышанным, и мистер Найтли занял место вместе с остальными за большим современным круглым столом, который завела в Хартфилде Эмма и которым никто, кроме Эммы, не мог убедить ее батюшку пользоваться, покинув старый, маленький Пембрук, на котором вот уже сорок лет ему в тесноте накрывали два его ежедневных блюда. Чай прошел сносно, и никому, видимо, не хотелось уходить.

– Мисс Вудхаус, – заявил Фрэнк Черчилль, оглядев столик, стоящий позади него, до которого он со своего места мог дотянуться, – ваши племянники увезли свои кубики – ну, коробку с буквами? Обычно она стояла здесь. Где она? Вечер, кажется, скучноватый, такое подобает скорее зиме, чем лету. Однажды утром мы очень веселились с этими кубиками. Я хочу снова озадачить вас.

Эмме его затея пришлась по душе; коробку достали, и скоро весь стол был завален кубиками, с которыми, казалось, никто так ловко не управлялся, как они двое. Они молниеносно составляли слова друг для друга – или для всех желающих поиграть. То, что игра была тихой, сделало ее особенно желанной для мистера Вудхауса, которого часто огорчали более шумные забавы, устраиваемые иногда мистером Уэстоном; теперь же хозяин дома мог с легкой душой предаваться любимым занятиям: сожалеть об отъезде «бедных малышей» или, подбирая оброненный игроками кубик, гордо указывать гостям на то, как Эмма красиво пишет буквы.

Фрэнк Черчилль выложил перед мисс Ферфакс ряд кубиков. Она окинула их взглядом и проворно принялась составлять слово. Фрэнк сидел рядом с Эммой, Джейн – напротив них, а мистер Найтли со своего места мог наблюдать за всеми. Его целью было увидеть как можно больше, не выдавая при этом своего интереса. Вскоре мисс Ферфакс составила слово и с легкой улыбкой придвинула кубики назад. Если бы она собиралась скрыть слово от посторонних глаз, ей бы следовало немедленно перемешать кубики, но для этого смотреть нужно было на стол, а не на молодого человека, сидящего напротив. Как бы там ни было, а буквы остались неперемешанными, и Харриет, которая с жадностью бросалась на каждое новое слово, но сама до сих пор не угадала ни одного, придвинула буквы к себе и принялась за работу. Поскольку она оказалась соседкой мистера Найтли, то к нему и обратилась за помощью. Оказалось, что это слово «промах»; и, когда Харриет, ликуя, провозгласила свою отгадку, щеки Джейн слегка зарделись. Сомнений больше не было: предназначенное мисс Ферфакс слово имело для нее некий тайный смысл. Мистер Найтли увязал его со странным сном, увиденным Фрэнком Черчиллем, однако, какая между ними связь, было вне пределов его понимания. Могла ли его любимица настолько утратить свойственные ей застенчивость и деликатность? Мистер Найтли сильно подозревал, что здесь не обошлось без каких-то решительных шагов. Неискренность и лицемерие обступали его со всех сторон. Эти буквы – всего лишь предлог для ухаживаний и обмана. Детская игра призвана скрыть другую, более тонкую игру Фрэнка Черчилля.

С растущим возмущением продолжал он наблюдать за молодым человеком, с тревогой и недоверием следил он за обеими его ослепленными спутницами. Вскоре мистер Найтли заметил, что для Эммы приготовлено короткое слово и передано ей так, чтобы другие не видели, да еще с лукавой усмешкой. Он увидел, что Эмма быстро разгадала слово и нашла его в высшей степени забавным, хотя и сочла необходимым выразить свое недовольство шалостью, ибо вслух она сказала:

– Чепуха! Как вам не стыдно!

Потом мистер Найтли услышал, как Фрэнк Черчилль, метнув быстрый взгляд в сторону Джейн, предложил:

– Давайте покажем слово ей!

И столь же ясно услышал, как Эмма горячо возражает, но с трудом подавляет улыбку:

– Нет-нет, нельзя! Слышите, не смейте!