Эмпайр Фоллз

Но ей необходимо сосредоточиться, а значит, придется встать и пересесть спиной к спине Джона Восса. Поднявшись, Тик, к своему удивлению, вскидывает рюкзак на спину, сгребает остатки своего ланча и шагает на другой конец помещения. Дойдя до стола, где сидит Джон Восс, она с тяжелым стуком сбрасывает рюкзак на пластиковое сиденье. Парень исподлобья косится на нее, вернее, на ее подбородок, затем опять утыкается глазами в свою еду. Ест он из пластиковой коробки нечто похожее на тунца, но что бы это ни было, запах одуряющий. Тик, изрядно продвинувшуюся на пути к вегетарианству, от запаха мяса и рыбы почти всегда начинает мутить.

– Мне понравилось твое яйцо, – делает она первый неловкий ход.

– Ты не обязана со мной разговаривать, – грубо парирует Джон Восс, – настолько грубо, что Тик впору счесть себя свободной от всякой моральной ответственности.

С какой стати он так обращается с ней? Тик, кажется, не давала повода. И нет ничего странного в том, что парень через день получает по мозгам. Но, вместо того чтобы удалиться, Тик выдвигает пластиковый стул, усаживается и смотрит на Джона Восса, пока тот опять не поднимает голову, почти – но не совсем – встречаясь с ней взглядом. А ведь она уже кое-чего добилась, мелькает в голове у Тик. Парень заговорил, хотя многие думают, что он немой.

– Может, мне хочется. – Тик быстро сглатывает ложь, точно как мистер Мейер, добавив капельку грубости своей интонации для пущей убедительности. – Может, мне приспичило сказать, как мне понравилось твое яйцо.

– Угу, – откликается он, запихивая в рот жирную волокнистую субстанцию, приготовленную ему на ланч, и Тик пытается вообразить, каково это – целоваться с парнем, после того как он съел такую гадость. – Он тебе велел. – Местоимение повисает в воздухе. Словно для Джона Восса мистер Мейер до сих пор находится с ними в столовой. Вдобавок всякий раз, когда парень поднимает голову, его взгляд на долю секунды задерживается на сэндвиче Тик, чтобы вновь опуститься вниз к коробке с отвратительной едой.

– И почему же тебе снятся яйца? – отваживается Тик на вопрос.

– Мне не снятся яйца. – “Что за дурацкая тема для снов”, – звучит в его голосе.

Каждый раз, когда он говорит, Тик замирает от удивления: у него абсолютно нормальный, пусть и немного раздраженный голос – в общем, совершенно обычный, не считая того, что раньше она никогда не слышала, чтобы он им пользовался. Голос, заключает Тик, единственное, что есть нормального у этого во всех прочих отношениях пугающе странного парня.

– Ну нам же задали нарисовать свой самый удивительный сон, – напоминает она.

– Мне никогда ничего не снится, – говорит он. – Следовательно, я не мог

выполнить задание.

– Все видят сны.

И тут он впервые глядит на нее в упор, и это ей о чем-то напоминает, но она не может сообразить, о чем именно.

– Ты в единственном числе, – бесцветным тоном роняет Джон Восс, давая понять, что не ждет от нее развития темы.

– Да, – не отрицает Тик. – И что?

– А то, дает ли это тебе право утверждать, что все на свете тоже видят сны?

Тик, у которой ранее состоялся похожий разговор с отцом, чувствует себя достаточно уверенной на этой интеллектуальной площадке.

– Это называется полагание на основе фактов, – отвечает она. Будь Тик уверена, что и в классе могла бы высказываться столь же авторитетно, она бы реже отмалчивалась. – Я полагаю, что не существует двух одинаковых снежинок. И для этого мне не нужно изучать каждую снежинку.

– Не очень удачный пример, – мгновенно реагирует парень, будто и он тоже раньше беседовал на подобную тему. – Когда ты говоришь, что мне должны сниться сны, потому что они снятся тебе, ты полагаешь, что никто не отличается от тебя, а не то, что все должны быть одинаковыми. – Его взгляд падает на книжку о Пикассо: – Разве он не отличался от других?

Тик надо поразмыслить.

– Только по калибру, – отвечает она, с удовольствием обнаруживая, что она действительно так думает, а не просто норовит переспорить собеседника. Еще большее удовольствие доставляет ей Джон Восс – он пожимает плечами, словно Тик сказала что-то несерьезное. Ей ли не знать, что плечами пожимают как раз тогда, когда речь заходит о серьезном. Или, точнее, она полагает, что в некоторых случаях он пожимает плечами по той же причине, что и она в некоторых случаях. – Так почему ты думаешь

о яйцах?

Он опять пожимает плечами, и Тик слушает его с удвоенным вниманием.

– Просто мама однажды сказала, типа, знай цыплята, что им уготовано, они никогда бы не вылуплялись из яиц.

Ага, философский подход.

– Она как раз жарила яичницу, – продолжает парень. – Не уверен, что она была в курсе про те яйца, они и не предназначались для выведения цыплят. Моя мама не была особо умной – во всяком случае, по мнению бабушки.

Поколебавшись, Тик спрашивает:

– Твоя мать умерла?

– Вероятность допустимая, – отвечает он, словно обсуждает научную проблему.