Эмпириомонизм

И наконец, приведу еще одно утверждение Богданова, содержащееся в его статье «От философии к организационной науке», написанной в 1921–1923 гг. (по своему идейному смыслу эта статья близка к проблеме, которую мы сейчас рассматриваем). В этой статье он утверждает, что «эмпириомонизм — организационная философия — есть только этап на пути к организационной науке», и, как только основы этой науки получили четкие очертания, «философия, как таковая, потеряла для меня реальный интерес: она — временное и несовершенное объединение опыта, которое должно уступить место высшему научному его единству»[236].

Богданов вернулся в Россию в октябре 1913 г. незадолго до начала Первой мировой войны. Год пробыл на фронте врачом. Многочисленные жертвы и разрушения, которые пришлось ему наблюдать, настолько потрясли его, что он получил невроз и лечился в клинике при медицинском факультете Московского университета, а после излечения работал младшим ординатором в одном из московских госпиталей. После Февральской революции 1917 г. писал политико-пропагандистские статьи, часть из которых вошла в сборник «Вопросы социализма»[237].

Октябрьской революции 1917 г. Богданов не поддержал. В письме к А. В. Луначарскому в ноябре 1917 г. написал, что на позиции «саботажа или бойкота» не стоит, но, исходя из своей оценки «уровня культуры и организованности» рабочего класса, считает, что в России «солдатско-коммунистическая революция есть нечто, скорее противоположное социалистической, чем ее приближающее»[238]

.

Вместе с тем он написал в 1923 г.: «Наша революция — хотя она не то, чем ее считали и чем даже до сих пор считают, — есть во всяком случае Великая революция и этап мировой истории»[239]. Говоря о «нашей революции», Богданов скорее всего имел в виду все российские революционные события 1917 г.

После Октября 1917 г. Богданов занимался преподавательской деятельностью: был профессором политической экономии Московского университета, одним из основателей Социалистической (затем Коммунистической) академии (1918 г.) и членом ее Президиума (1918–1926 гг.), работал в комиссии по переводу на русский язык сочинений Маркса и Энгельса. Активно участвовал в экономических дискуссиях 20-х гг., а в 1917–1920 гг. стал одним из организаторов Пролеткульта — культурно-просветительской и литературно-художественной добровольной организации, поставившей своей целью создание пролетарской культуры. В деятельности Пролеткульта, продолжавшейся до 1932 г., было много спорного и, видимо, ошибочного. Богданов в этой своей работе в целом придерживался вполне разумных принципов, настаивая на демократизации научного знания на основе создания рабочей энциклопедии, организации рабочих университетов, развития пролетарского искусства и т. п., и он, конечно, не несет ответственности за многие установки и действия этой организации.

В 1923 г. Богданов был арестован. «В ночь на 8 сентября 1923 года я был арестован по ордеру ГПУ после тщательного обыска, — записал он после освобождения 25 октября 1923 г. в „Дневниковых записях об аресте и пребывании во внутренней тюрьме ГПУ с приложением писем на имя председателя ГПУ Ф. Э. Дзержинского“. — Меня посадили во Внутренней тюрьме ГПУ, в камере 49, с арестантом, обвиняемым по уголовному делу, и 5 дней держали на одинаковом с ним положении: без книг, без письменных принадлежностей, без прогулок и без допроса, против чего я в двух заявлениях протестовал»[240]

.

Богданов находился в тюрьме пять недель. Пришлось ему, сидевшему в начале XX в. несколько раз в царской тюрьме, познакомиться и с советской тюрьмой. Никаких серьезных обвинений Богданову предъявлено не было: предполагалось, что он находится в «идейной связи с группой „Рабочая Правда“»[241]. Богданова допросил Дзержинский, с которым он, естественно, был хорошо знаком и который был, по его мнению, человеком «безупречно искренним»[242], и в результате выяснилось, что никаких связей с группой «Рабочая Правда» он не имел, и после обычных в таких случаях проволочек его освободили.

Последние годы своей жизни Богданов посвятил научным исследованиям в области гематологии и геронтологии. В 1926 г. им был основан первый в мире Институт переливания крови, директором которого он работал до конца своих дней. Метод переливания крови Богданов рассматривал как возможность применения в медицине идей тектологии, как средство повышения жизнеспособности организма и продления человеческой жизни. В его институте проводились не только научно-исследовательские, но также и практические работы. Наиболее рискованные опыты Богданов считал возможным проводить только на самом себе. Двенадцатый эксперимент по переливанию крови закончился для него трагически — он тяжело заболел и скончался 7 апреля 1928 г.