Энхиридион. Краткое руководство к нравственной жизни

Но если ты, говорит [Эпиктет], побежденный их насмешками, бросишь свою цель и вернешься к прежнему образу жизни, то удостоишься двойного осмеяния. Ибо первоначальный смех, не имея уже к тебе отношения, оборачивается против них самих после того, как ты уже преуспел в своем деле, и те, кто смеялись, стали восхищаться тобой. Если ты уступишь им, то окажешься достойным и того прежнего смеха, поскольку, ты решил, стоя на котурнах, взять палицу [Геракла] и подойти к философии со своим пошлым и презренным образом жизни. Со всей справедливостью ты станешь мишенью для последующего осмеяния. Ты покинул место в строю, на которое был поставлен и был выбит с него столь бессильными противниками — смехом, издевательствами и тому подобным. Такой человек будет осмеян дважды и поделом, причем здравомыслящие люди согласятся с этим, раз уж он спасовал перед насмешками людей неразумных и несправедливых. Этот смех не имел бы к нему никакого отношения, если бы он сохранил свое намерение. Утратив его, он навлек на себя справедливый и вполне уместный смех.

Эти советы способны помочь сохранить в течение всей жизни лучшие намерения души, не совсем утратившей свои силы. Душе они дают в союзники рвение в хороших делах, сообщающее достаточно сил разумному началу. Это рвение очищается с помощью разумного начала. Мы любим почести не ради них самих и не ради почитающих нас и не помещаем наше благо вовне. Мы видим в почестях свидетельство того, что обладаем некоторым благом, достойным почести. Поэтому не следует принимать почести от первого встречного, но лишь от людей разумных, свидетельству которых можно верить.

XXIII

[«Если тебе когда-нибудь случится иметь дело с внешними вещами из желания кому-то понравиться, знай, что ты погубил свой правильный порядок жизни. Итак, будь доволен во всяком деле быть философом. А если ты хочешь еще и казаться кому-то философом, то постарайся прежде всего казаться самому себе и будешь самодостаточен».]

Указав, что нам следует держаться того, что представляется наилучшим и словно поставленным Богом на это место, и подчеркнув, что если ты сохранишь свои благие намерения, то те, кто прежде смеялись над тобой, сами станут тобой восхищаться, а если потерпишь поражение, то будешь осмеян дважды, теперь [Эпиктет] в общем виде говорит, что поворот от самого себя к внешним вещам, совершаемый из желания кому-то понравиться, уничтожает начинание философа, которое требует обращения к самому себе и к Богу. «Будь доволен во всяком деле быть философом», — это значит — будь доволен быть хорошим человеком. А если тебе недостаточно просто быть хорошим, но ты хочешь, чтобы благо твое видели все, — поскольку истинное благо и красота видны всем, и с тем большим основанием всякий уверует, что он хорош, если его благое качество будет видно всем, — то и тогда не оглядывайся на внешние вещи и толпу недостойных судей, говорит нам [Эпиктет]. Будь сам хорош для себя, и этого достаточно. Занявшись философией, — эта речь обращена именно к такому человеку, — ты, обращаясь к самому себе, одновременно и намерение свое сохранишь и станешь судьей для самого себя, судьей намного лучшим, чем толпа. Обрати внимание на различие того, что было сказано прежде в адрес начинающего свое воспитание, и того, что говорится теперь человеку, уже желающему заниматься философией. В первом случае [Эпиктет] говорил: «Не желай, чтобы казалось, что ты что-то знаешь», — поскольку тот человек хотел казаться знающим в глазах людей внешних и восхищался внешней славой, еще не будучи в достаточной степени судьей самого себя. Теперь же, когда этот человек в большей степени готов обратиться к самому себе и хочет казаться хорошим, видя в этом свидетельство того, что он хороший, [Эпиктет] говорит так: с Удовольствуйся быть хорошим». А если ты хочешь еще и казаться хорошим и хочешь впредь оставаться судьей самого себя, то: «Кажись хорошим самому себе и этого будет достаточно», — говорит [Эпиктет].