Энциклопедия жизни русского офицерства второй половины XIX века (по воспоминаниям генерала Л. К. Артамонова)

С этих пор потекла моя лагерная жизнь в правильных занятиях и общении с моими новыми сослуживцами и по батарее, и по бригаде.

В первое же воскресенье мои новые товарищи предложили совместно навестить летний клуб в г. Владикавказе, так называемый «Летний кружок». Он объединял все русское и туземное общество: там устраивались концерты оркестрами военной музыки, а главное, играли в карты, на бильярдах и в кости на свежем воздухе. В буфете можно было получить всякую еду. Клуб почти каждый вечер был полон представителями общества и их семьями, а по воскресным дням устраивались на большой открытой веранде оживленные танцы.

Общий характер и тон жизни сохранял все главные черты, отмеченные Лермонтовым и графом Львом Толстым. Владикавказ был административным центром Северного Кавказа и местопребыванием старших штабов: 20^й пехотной дивизии и 20^й

артиллерийской бригады, Терского казачьего войска и военно-туземного административного областного управления. Общество было большое и очень оживленное. Однако, тон жизни был все-таки сугубо провинциальный и малоинтересный. Семьи военнослужащих преобладали, со всеми своими специфическими стремлениями жить на получаемое содержание широко и весело. Туземное осетинское, грузинское, армянское общество, среди которых было много чиновников и офицеров военно-народного управления, а также и служащих в строевых частях армии (пехоты, казаков и даже в артиллерии) тянулось изо всех сил за русскими.

Семьи взаимно обменивались визитами, легко сходились, но так же легко и расходились, а, в общем, делились на много частных кружков, соперничающих друг с дружкой; всех же объединяла танцевальная веранда «Летнего кружка». Настроение в обществе было, в общем, миролюбивое, и особых громких скандалов не было. Карты поглощали людей более солидных, а танцы и взаимное ухаживание захватывало молодцов. Каждому новому человеку были рады и старались непременно залучить его в свой кружок. Семьи отличались широким гостеприимством, соперничая в приеме гостей друг перед дружкой.

Туземные девицы, воспитывающиеся в местной гимназии, стремились выходить замуж за русских, а русские офицеры часто увлекались туземными красавицами, попадая в очень искусно построенную для брака ловушку.

Словом, я скоро понял, почему из 20^й артиллерийской бригады уже немало лет офицеры не пытались уезжать в академии. В чудном климате, при сравнительно дешевой жизни, в обольстительном гостеприимной старинном бытке общества, по существу, незлого, а к родственникам доброжелательного, парализовалась быстро энергия молодого офицера: для академии надо было опять серьезно работать с большим напряжением всех сил, без всякой надежды на безусловно обеспеченный успехом конец всех лишений и испытаний жизни в столице впроголодь за время академических лет.

Если офицер прослужил в своей части установленный предельный срок для поступления в академию и не воспользовался этим, то уже и товарищи начинали над ним трунить: «Мальбрук в поход собрался…» Женитьба же в раннем возрасте почти безнадежно ставила крест на дальнейшем стремлении молодого офицера к высшему образованию… И я насторожился… «Летний кружок» я с товарищами посещал и даже принимал участие в танцах, но от самых ласковых приглашений бывать «запросто» в семьях старался уклоняться под всякими предлогами.

Жизнь в лагере текла своим чередом. Моими сослуживцами в батарее, кроме командира (Рыпинского), старшего капитана «Янжула), были заведующий хозяйством (штабс-капитан Аггеев), поручик Белоусов, прапорщик Заустинский – все они – питомцы военных училищ. Все мои сослуживцы были люди очень доброжелательные и прекрасно ко мне относились. Перевооружение бригады, а в частности, батареи новыми стальными орудиями было для них дело новое, и они охотно предоставляли мне возможность не только самостоятельно работать в своем взводе, но без всякого ущемления самолюбия просили помогать в обучении и всего состава батареи. Дело это мне было действительно знакомо, а все знания из училища свежи. С усердием я трудился над обучением личного состава и всей батареи, что меня очень сблизило с людьми: теперь меня уже знала вся батарея, сердечно отвечая на мой привет.

Началась практическая стрельба. Здесь и командир батареи, и сам бригадир принимали живое участие в занятиях. По отзыву начальника полигона, совсем еще молодого штабс-капитана и академика, наша батарея оказалась из лучших. Кончался и период летних занятий: сентябрь был уже во второй половине.