Эпидемия

Вадим перевел дыхание и посмотрел вниз. Правая нога почти полностью онемела, но в одном месте горела, словно туда сунули раскаленный прут. На штанине расплывалось бардовое пятно.

«Это позже, успеется, сначала — закончить».

Попытался двинуться в сторону двери, но едва не упал. Нога почти не слушалась, пришлось ковылять. Весь порог залит кровью, которая размазанным следом тянулась в прихожую. Возле лестницы, над телом зека с огромной дырой в шее, сидит Султан. Морда алабая полностью залита кровью, очень яркой на белой шерсти. Пес посмотрел на хозяина радостно виляя хвостом, ткнул носом неподвижное тело, потом обеспокоенно подбежал к Вадиму и обнюхал раненную ногу.

— Все в порядке Солт, не переживай, дай-ка одолжу у тебя. — Снял с пса ошейник, и туго затянул выше раны, кровь выступала темная и не била фонтаном, задело только вены, можно наложить жгут.

Добравшись до кухни, вытащил несколько двухсотлитровых мешков для мусора. Вернулся в коридор, убрал битые стаканы с порога и, положив тела на мешки, по одному перетащил в фургон. Рассчитывал справится намного быстрее, но боль в ноге усиливалась и сковывала движение. Сначала хотел промыть полы от крови, но сил хватило только на несколько движений шваброй, чтобы лужи не выглядели такими устрашающими.

Поднялся на второй этаж и постучал в нужном ритме по двери.

— Юля, это я. Все хорошо, можно выходить. — Сказал, не заходя в комнату, а дожидаясь девушку у входа. Мало ли, пальнет с перепугу.

Юля выскочила через секунду и бросилась на шею. Её трясло. Тяжелое прерывистое дыхание, словно вот-вот сорвется в истерику, но удержалась, взяла себя в руки.

— Ты как? Все хорошо? Я слышала выстрел. — Девушка сделала шаг назад и начала осматривать Вадима.

— Ногу зацепили немного, вроде не сильно. Не успел еще посмотреть.

— Пойдем вниз, к аптечке.

— Юль, успокойся. Мне не в первой. Знаю, что там ничего серьезного, по касательной прошла, так бы ногу фиг согнул.

— Все равно надо обработать. — Она взяла Вадима за руку, и повела вниз, так, будто он вообще не мог ходить. — С этими всё?

— Да.

— Ты их убил? — В голосе девушки явно слышался страх.

— Пришлось. По-другому нельзя было.

— Они там, внизу лежат?

— Нет, тела убрал, кровь еще не отмыл. С ногой разберемся, потом сделаю.

Спустившись на кухню, стянул спортивные брюки и осмотрел рану. Не глубокая, сантиметра два, и около десяти в длину, мышцы зацепило совсем немного, но зашивать придется. Юля, увидев голое мясо и кровь, побледнела и отвернулась чуть в сторону, но пересилила себя.

— Вадим, блин, тут все наружу. Сильно больно? — Девушка заглянула в глаза, пытаясь понять скрывает он боль или нет.

— Пока нет, еще адреналин в крови притупляет. Потом будет, но не очень, зубы сильнее болят.

— Зашивать надо, да?

— Ага, ты не переживай, я сам справлюсь, других штопал, приходилось, ничего сложного.

— Хорошо, я сомневаюсь, что смогла бы. Чем-то другим могу помочь? — Юля встала и начала осматриваться по сторонам, в поисках того, что может сделать.

— Да, можешь принести сумку с медикаментами?

— Конечно, сейчас. А где она?

— У входа в шкафу, там сразу увидишь.

Удалившись в коридор, Юля громко вскрикнула.

— Султан, что с тобой? Вадим, у него вся морда в крови. Его тоже ранили?

— Не переживай, это не его кровь. Он мне помог очень, одного из этих удавил. С ним все в порядке.

Девушка обошла пса чуть стороной — слишком жутко он выглядел с окровавленной пастью, и направилась к шкафу. Через минуту вернулась с небольшой спортивной сумкой.

Разложив на столе флакон со спиртом, медицинскую нить и иголку, зажим, ампулу анестетика, шприц, ножницы и спиртовые салфетки, Вадим тщательно вымыл руки по локоть и одел нитриловые перчатки. Юля постояла еще секунду и ушла из кухни. Приступил к накладыванию швов, предварительно обколов рану обезболивающим. После обработал заживляющей мазью и наложил марлевую повязку, туго перебинтовав. Таблетка анальгетика, чтоб не мешало спать. Готово, теперь можно заняться уборкой. Выйдя в коридор, увидел, как Юля со шваброй и тряпкой, в желтых хозяйственных перчатках, отмывает полы.

— У меня бабушка в деревне жила, я к ней часто ездила летом, когда маленькая была. Она постоянно делала варенье, очень много. Сад был большой, много плодовых деревьев. Наварит большую кастрюлю варенья вишневого, а я мелкая, с девчонками соседскими, бегали и ложками в кастрюлю лазили. Я как-то пальцем залезла, так бабушка меня потом долго крапивой по огороду гоняла. Пришлось всю кастрюлю заново кипятить. Это я к чему: мы, когда в кастрюлю лазили, все этим вареньем уделывали: стол, стулья, плиту, полы. Бабушка потом давала мне тряпку с ведром, и заставляла отмывать. Ели вместе с подружками, а мыла я одна. А оно же еще как остынет, жутко липкое, фиг отмоешь. Отдирала несколько часов. Вот и сейчас просто представляю, что это ты тут вареньем все заляпал, и даже не мутит почти. — Юля говорила, не поднимая голову от пола, словно ей просто нужно выговорится, чтобы отвлечься.

— Давай, пока ты тут убираешь, я скатаюсь ненадолго, минут на пятнадцать-двадцать.