Эпидемия. Настоящая и страшная история распространения вируса Эбола

Он поправил голову пациента и пальцами убрал кровь из его рта. Руки доктора по локоть были перемазаны кровью. Кровь была повсюду – на каталке, на докторе Мусоке, на полу. Медсестры отделения интенсивной терапии не верили своим глазам. Доктор Мусоке посмотрел в трахею и ввел ларингоскоп глубже в легкие. В дыхательных путях была кровь.

Воздух устремился в легкие пациента, и тот снова начал дышать.

Пациент, очевидно, был в шоковом состоянии от потери крови. Он потерял ее столько, что началось обезвоживание. Кровь текла практически изо всех отверстий тела. Крови не хватало, чтобы обеспечить циркуляцию, и сердце билось очень медленно, а артериальное давление опустилось до нуля. Ему нужно было переливание крови.

Медсестра принесла пакет цельной крови. Доктор Мусоке подвесил пакет на стойке и ввел иглу в руку пациента. С венами явно было что-то не так; из прокола полилась кровь. Доктор Мусоке попробовал еще раз, введя иглу в другое место на руке пациента в поисках вены. Безуспешно. Кровь продолжала течь. Куда бы он ни вводил иглу, вены рвались, как сваренные макароны, выпуская кровь, которая стекала по руке пациента, не желая останавливаться. Было ясно, что это ненормально. Доктор Мусоке перестал пытаться провести переливание, опасаясь, что пациент истечет кровью из-за крохотных отверстий на руке. У пациента продолжалось кровотечение из кишечника, и вытекающая кровь теперь была черной, как смола.

Кома Моне стала глубже, и он больше не приходил в сознание. Рано утром он скончался в отделении интенсивной терапии. Все это время доктор Мусоке был рядом с ним.

Они не представляли, что его убило. Смерть была необъяснима. Вскрытие показало, что его почки и печень были разрушены. Печень была желтой и частично превратилась в жидкость – она была похожа на печень трупа. Создавалось впечатление, что Моне был мертв еще до фактической смерти. Жидкость в кишечнике, внутренняя оболочка которого отделилась, тоже обычно встречается у трупов, пролежавших несколько дней. Что же на самом деле было причиной смерти? Невозможно было определить, потому что вероятных причин было слишком много. В организме этого человека буквально все пошло не так, убить его могло что угодно: сворачивание крови, массивное кровотечение, превращение печени в пудинг, внутренности, полные крови. Не сумев подобрать слова, категории или язык, чтобы описать произошедшее, они наконец обозначили этот случай как «молниеносная печеночная недостаточность». Останки Моне упаковали в водонепроницаемый мешок и, согласно одной из записей, похоронили где-то поблизости. Когда много лет спустя я был в Найроби, никто не вспомнил, где его могила.

24 января 1980 года

Через девять дней после того, как рвота пациента попала в глаза и рот доктора Шема Мусоке, у того появилась боль в спине. Он не был склонен к болям в спине – на самом деле, у него никогда не было серьезных болей в спине, но ему было почти тридцать, и он подумал, что начинается тот период жизни, когда у некоторых мужчин появляется боль в спине. В последние несколько недель он достаточно сильно устал. Он не спал ночь из-за пациента с проблемами с сердцем, а в следующую ночь он занимался тем прибывшим откуда-то из глубинки французом с кровоизлияниями. То есть он практически не спал уже несколько дней. Он не задумывался об инциденте с рвотой, и когда боль начала распространяться по телу, все еще не думал о нем. А потом, посмотрев в зеркало, он заметил, что его глаза покраснели.

Красные глаза – он начал подозревать у себя малярию. У него поднялась температура, что означало какую-то инфекцию. Боль в спине перекинулась на мышцы, и теперь болело все тело. Он начал принимать лекарство от малярии, но оно не помогло, и он попросил одну из медсестер сделать ему инъекцию противомалярийного препарата.

Медсестра сделала Мусоке внутримышечную инъекцию в руку. Боль от укола была очень, очень сильной. Он никогда не испытывал такой боли от укола; это было ненормально и примечательно. Он удивился, почему простой укол стал таким болезненным. Затем у него начались боли в животе, и это навело его на мысль, что у него может быть брюшной тиф, поэтому он принял курс антибиотиков, но на болезнь это никак не повлияло. Он продолжал работать в больнице, поскольку был нужен пациентам. Боль в животе и мышцах стала невыносимой, и у него появилась желтуха.