Эпитафия Красной Шапочке

— Правду — да, согласен, но всю ли?

— Не понимаю, что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что вы ничего не сказали о своих личных отношениях с Гуниллой. Ведь она не всегда была для вас всего лишь коллегой?

Вопрос, казалось, ничуть не удивил Кока. — Я так и думал, что кто-нибудь расскажет вам об этом. Но вся эта история не имеет ни малейшего отношения к убийству, да и, кроме того, все давно уже кончено.

— Тем не менее, а может быть, именно потому, мне хотелось бы, чтобы вы рассказали поподробнее.

— Здесь и рассказывать-то, по сути дела, нечего — мы были вместе всего несколько месяцев. Все началось с того, что в один прекрасный день мы шли по аэропорту с Анной — мы с ней были тогда помолвлены — и вдруг столкнулись нос к носу с Гуниллой. Я видел ее впервые, она только что поступила к нам на работу, и тем не менее она сразу же подошла ко мне и улыбнулась как старому знакомому. С этого момента несколько месяцев мы были неразлучны, пока однажды, сам не знаю почему, я не взглянул на нее по-иному. Я как будто очнулся ото сна — ее образ в моих глазах как-то сразу потускнел, и я понял, что она за человек на самом деле. Все это произошло, как я уже сказал, как-то странно, внезапно.

— И вы порвали с ней?

— Да.

— А Анна? Как она это восприняла? Думаю, для нее ваши отношения с Гуниллой были тяжким ударом?

Кок помолчал.

— Не знаю, трудно сказать; Анна всегда была очень скрытной, однако, откровенно говоря, я думаю, она не простила этого Гунилле. Меня она просто перестала воспринимать всерьез, но Гуниллу — возненавидела, причем по-настоящему. Много раз Анна говорила, что отомстит, и, не сомневаюсь, была абсолютно искренна, однако я не думаю, чтобы она стала мстить подобным образом — убивать. Нет, наоборот, убийство Гуниллы перечеркнуло бы все надежды Анны на реванш. Ведь мертвого не оскорбишь.

— Что ж, пока что мне не остается ничего другого, как поблагодарить за ваш рассказ. Я бы только попросил вас немного задержаться здесь, в управлении.

— Следует ли понимать это таким образом, что я арестован?

— Нет-нет, об этом не может быть и речи. Официально я не могу заставить вас остаться, но мне хотелось бы надеяться, что вы выполните мою просьбу.

Кок понимающе кивнул и поднялся со стула.

Когда он вышел из кабинета, Йеппсен распахнул окно, облокотился на подоконник, высунулся наружу и несколько раз с удовольствием глубоко вдохнул прохладный ночной воздух. Он взглянул на город. Вдалеке на ратуше часы пробили половину первого; под окнами управления проехало одинокое такси. Вокруг было темно и тихо. Да, вероятно, домой он попадет еще не скоро.

Этой ночью он во что бы то ни стало должен добиться результата. Да, решено, сегодня ночью.

Глава 20

— Вы ничего не имеете против, если я попрошу рассказать, чем вы занимались после полудня в тот день, когда был убит Матиессен?

Взгляд норвежки беспокойно блуждал по кабинету. Смотреть Йеппсену в глаза она избегала; казалось, ей хотелось найти какой-нибудь предмет, который бы подействовал на нее успокаивающе. На этот раз ее ногти не были накрашены, однако, как и на первом допросе, длинные пальцы нервно играли ремнями сумочни.

— Я пообедала в городе одна и вернулась в отель; было около часа. Я сразу же пошла в номер и сложила вещи — это заняло не больше пяти минут; затем какое-то время я просматривала модные журналы. Чуть позже — точно не скажу когда — позвонил Матиессен и спросил, не зайду ли я к нему выпить бокал вина на прощанье.

— И вы приняли приглашение? Она кивнула.

— Как вы все-таки думаете, во сколько это могло быть, ну хотя бы примерно?

— Приблизительно между двумя и тремя часами. Точнее, к сожалению, не могу сказать.

— Когда вы вошли к Матиессену, что было у него на столе?

— Там… погодите-ка… ну да, там стояли бокалы, несколько бокалов.

— Сколько?

— Кажется, пять-шесть штук, может быть, семь.

— А что-нибудь еще было?

— Да, нескольно небольших пакетиков, уложенных в ряд, знаете, как экзаменационные билеты.

— Сколько их было?

— Когда я пришла, их было четыре. Один он дал мне, так что после этого осталось всего три.

Йеппсен что-то пометил у себя в блокноте и вновь взглянул на девушку:

— К сожалению, мне придется задать вам еще несколько вопросов относительно гибели Гуниллы Янсон. Постарайтесь хорошенько подумать и вспомните все, что происходило с того момента, когда ваш самолет приземлился в Стокгольме.

Она стиснула ремень сумочки так, что костяшки на пальцах побелели, и начала: