Эпизод сорокапятилетней дружбы-вражды: Письма Г.В. Адамовича

И.В. Одоевцевой и Г.В. Иванову (1955–1958)

О.А. Коростелев. Вступительная статья

В середине 1990-х гг. Р.Д. Тименчик в своей статье «Георгий Иванов как объект и субъект» справедливо заметил: «По сути дела, о Георгии Иванове мы знаем не так уж много»[1]. К этому можно добавить лишь то, что о Георгии Адамовиче мы знаем немногим больше. И это несмотря на всеэмигрантскую славу и центральную роль в литературной жизни русского Парижа. И даже о третьем персонаже публикации — Ирине Одоевцевой, — несмотря на ее столь популярные мемуары, мы мало что можем сказать с полной уверенностью, начиная с даты рождения и кончая количеством мужей. За последние годы обо всех троих появилась кое-какая литература. Ирине Одоевцевой почему-то были посвящены почти исключительно литературные портреты, предназначенные для самого широкого читателя[2]

, а Георгию Иванову с Георгием Адамовичем, наоборот, преимущественно диссертации и узкоспециальные монографии, посвященные отдельным филологическим аспектам[3]. Выходили и книги биографического характера[4], однако вряд ли кто-нибудь рискнет назвать тему закрытой.

Изучение биографий всех троих поэтов далеко от завершения. Разбросанные по всему миру, их архивы сохранились в кошмарном состоянии, а многое, по-видимому, не сохранилось вовсе, переписка публиковалась случайно, малыми частями и почти не комментировалась, дневников они не вели, а свидетельства современников противоречат друг другу на каждом шагу.

Чуть лучше известны годы, проведенные ими в России, в силу обилия публикаций об этих баснословных годах, а также большего интереса славистов к литературе Серебряного века, чем к ее завершению — литературе эмиграции.

Сведения же о их жизни после отъезда до сих пор чаще всего черпаются из эмигрантских воспоминаний, изобилующих мифами и легендами в гораздо большей степени, чем мемуары их предшественников или советских современников. При всем том мемуары XX в. во многом точны и вполне могут использоваться как авторитетный источник, для этого надо только вписать их в общий фон известных фактов и отделить реальность от легенд и преувеличений. К великому сожалению, для эмиграции мы этого общего фона не имеем, особенно для эмиграции послевоенных лет. Но он и не может сложиться иначе, кроме как из большого числа таких публикаций.

Ни в коей мере не претендуя немедленно исправить положение и дать исчерпывающие биографии всех троих поэтов или одного только автора публикуемых писем[5], хотелось бы сказать лишь несколько слов о сложных взаимоотношениях Адамовича с Георгием Ивановым во время и после Второй мировой войны.

Георгий Викторович Адамович родился в 1892 г. в Москве в семье военного и в Петербург попал лишь в 1903 г., после смерти отца. Тем не менее считал себя природным петербуржцем и к литературной Москве относился весьма скептически. С Георгием Ивановым познакомился, по его собственным словам, «на лекции Корнея Чуковского о футуризме, в круглом Тенишевском зале»[6]. Здесь, как и во многих других случаях, приходится верить ему на слово, хотя вообще-то присочинить в воспоминаниях он был способен ничуть не хуже Иванова или Одоевцевой. Пожалуй даже, он делал это чаще и особенно невнятен был в датах, сперва потому что ему приходилось скрывать два своих «лишних» года, а позже — подчиняясь масонскому правилу, предписывавшему дат не уточнять. Уже в начале 1920-х гг. Адамович во всех автобиографиях проставлял годом рождения 1894 г., сбрасывая таким образом два года. Как утверждала Одоевцева в частной беседе, чтобы не отличаться возрастом от Георгия Иванова. Так или иначе, но во всех воспоминаниях о своей юности Адамович обращается с датами исключительно вольно.

Лекция К.И. Чуковского о футуризме в Тенишевском зале былапрочитана 13октября 1913 г. Георгий Иванов к тому времени уже состоял членом Цеха поэтов, куда в начале 1914 г. и Адамович «был со всем церемониалом принят обоими синдиками, Гумилевым и Городецким»[7]. Вскоре почти весь эстетский Петербург знал эту неразлучную пару как «двух Жоржиков». Вместе они организовывали второй Цех поэтов сезона 1916/17 г., были главными действующими лицами третьего, вновь гумилевского, Цеха. После расстрела Н.С. Гумилева Георгий Иванов стал главой Цеха, а Адамович — основным критиком. Перед самой эмиграцией они даже жили вместе — Адамович и Иванов, только что женившийся на Одоевцевой — в пустующей квартире тетки Адамовича Веры Семеновны Белэй (урожд. Вейнберг; 1861-?), вдовы англичанина-миллионера (ул. Почтамтская, д. 20, кв. 7).