Эпизоды 1940-1944

Понедельник, 27 мая. Утром французское коммюнике сообщило о яростных атаках на севере и об отходе наших войск за Валансьенн. Зашел офицер из Второго бюро,[5] чтобы проинформировать меня. Во Фландрии кольцо вокруг наших армий сужается. На Сомме немцы удерживают ряд плацдармов, в частности в Пикиньи и в Амьене. На всех остальных участках нашего фронта положение нормальное. Впрочем, надежды на то, что наша армия сможет прийти на выручку окруженным на севере войскам, уже нет. Немцы бросили в бой почти всю свою армию: 50 дивизий, в том числе 15 моторизованных и бронетанковых. Они сняли войска с линии Зигфрида и со швейцарской границы. Немцы для осуществления этой операции намереваются применить доктрину Шлиффена, в основе которой лежит тактика сражения под Каннами. Был затронут вопрос и об обеспечении немцев горючим. Его запасы к началу боев оценивались в 3-4 миллиона тонн. Ежедневный расход горючего у них, по приблизительной оценке, составляет 15-20 тысяч тонн. Здесь еще можно на что-то надеяться, сказал в заключение мой собеседник и добавил, что генерал Вейган начал контрнаступление, но где именно – неизвестно, и что все большее беспокойство внушает Италия.

В Англии произошли значительные изменения в составе военного командования. В Вашингтоне президент Рузвельт выступил с большой и взволнованной речью.

27 мая в 18 часов меня посетил г-н Франс Ван Ковелаерт, государственный министр, председатель палаты депутатов Бельгии. Он участвовал в расширенном заседании совета министров и пришел передать заверения в верности бельгийского правительства союзникам. Вместе с тем он сказал мне, что бельгийская армия в ближайшем будущем вынуждена будет сложить оружие и что король намеревается сдаться в плен вместе со своими войсками. Ошеломленный, растерянный, я стал говорить ему об опасностях, которыми чреват подобный шаг.

Во время нашей беседы г-н Ван Ковелаерт рассказал, как немцам удалось перейти через два моста: Вроенховенский, на окраине бельгийского Лимбурга, возле Маастрихта, и еще через один, название которого он забыл. «Солдаты, – сказал Ковелаерт, – были хорошо подготовлены к отпору, но ведь все началось так неожиданно. Налетела целая туча самолетов, и первой же бомбой был убит майор, командовавший обороной моста. К тому же немцы хорошо знали аванпост Льежской крепости, так как (мне говорил об этом Винк) в этом форте работали и немцы. Сброшенные парашютисты быстро вывели из строя ряд очень важных крепостных сооружений».

Мы страдаем от нехватки авиации и не сумеем выиграть войну, если у нас не будет превосходства в этой области – такова была основная мысль г-на Ван Ковелаерта.

Он рассказал мне также, как действовали немцы, чтобы захватить Голландию, как они напали на Роттердам, Гаагу и Дордрехт. Пользуясь некоторыми таможенными привилегиями, они забросили в Дордрехт запечатанные и не подвергавшиеся таможенному досмотру контейнеры. Из них вылезло свыше тысячи солдат, которые, впрочем, были все до одного перебиты. В Роттердаме с помощью самолетов немцы заняли центральный аэродром. Проживающие в этом городе немцы открыли стрельбу по населению. В Гааге, свидетелем нападения на которую был сын г-на Ван Ковелаерта, они действовали точно так же.

Живущие в Гааге немцы объединились и захватили один из кинотеатров. Начались уличные бои, которые длились два дня. Сын Ван Ковелаерта видел, как самолеты сбрасывали парашютистов на поля. Ковелаерт спасся на французском автобусе, доставившем его на борт корабля «Сирокко».

Немцы приказали голландской армии сложить оружие, угрожая в противном случае уничтожить Роттердам, Утрехт и Амстердам. В доказательство своих намерений они начали бомбить Роттердам; две эскадрильи проложили «трассу» в главных районах города: на территории шириной в 550 метров и длиной в 3 километра были полностью уничтожены все постройки.

В конце беседы я вновь подчеркнул опасность, которая возникнет в случае принятия королем подобного решения. Г-н Франс Ван Ковелаерт ответил мне, что любые полномочия суверена определяются конституцией и что если он утратит независимость, то не сможет говорить от имени Бельгии. Ван Ковелаерт заверил меня, что бельгийское правительство единодушно выражает свое неодобрение королю. Я ему заявил, что этого, возможно, окажется недостаточным для того, чтобы успокоить французский народ, у которого подобный поступок вызовет чувство крайнего и справедливого негодования. Король, сказал мне на это г-н Ван Ковелаерт, поклялся защищать независимость Бельгии. Таким образом, он связан присягой.

Председатель палаты депутатов Бельгии надеется, что король возьмет себя в руки.

Как только г-н Ван Ковелаерт ушел, я сообщил по телефону содержание беседы президенту республики и попросил его предупредить Поля Рейно. Последний как раз в это время вел переговоры с г-ном Пиерло, маршалом Петэном, генералом Вейганом и бельгийским военным министром.