Эпоха открытий. Возможности и угрозы второго Ренессанса

Моему отцу – самому ренессансному человеку, которого я знаю.

Крис Кутарна

Введение

Прозябать или процветать?

Момент, в который мы живем

Если бы Микеланджело родился сегодня, в нынешнее суматошное время, прозябал бы он в безвестности или так же преуспевал?

Каждый год миллионы людей приходят в Сикстинскую капеллу, чтобы благоговейно взглянуть на «Сотворение Адама» Микеланджело Буонарроти. Еще миллионы преклоняются перед «Моной Лизой» Леонардо да Винчи. На протяжении пяти веков мы бережно храним эти шедевры эпохи Ренессанса и дорожим ими как прекрасными и вдохновляющими произведениями искусства.

Но вместе с тем они бросают нам вызов.

Художники, пятьсот лет назад создавшие эти гениальные произведения, жили не в каком-то сказочном мире, где повсюду царила красота, – нет, они жили в бурную эпоху, отмеченную не только знаковыми историческими событиями и великими открытиями, но и тяжелейшими потрясениями. Их мир стал намного сложнее, чем был когда-либо, благодаря недавно изобретенному Гутенбергом печатному станку (1450-е гг.), открытию Нового Света Колумбом (1492) и морского пути к сокровищам Азии Васко да Гамой (1497). Судьбы человечества менялись, порой радикально. «Черная смерть» отступила, население Европы восстанавливалось, здоровье, благосостояние и образованность общества росли.

Гений расцветал в этих условиях, о чем свидетельствуют художественные достижения той эпохи (особенно с 1490-х до 1520-х гг.), появление гелиоцентрической теории Коперника (1510-е гг.) и революционные открытия в самых разных областях науки, от биологии до инженерного дела, от навигации до медицины. Простые и очевидные истины, которые никто не подвергал сомнению веками, даже тысячелетиями, разрушались на глазах. Земля не была неподвижной. Солнце не вращалось вокруг нее. «Известный» мир не составлял и половины целого. Человеческое сердце было не вместилищем души, а простым насосом. Благодаря книгопечатанию число новых книг в считаные десятилетия увеличилось с сотен до миллионов, а невероятные открытия и новые идеи распространялись как никогда широко и стремительно.

Но вместе с тем расцветали и опасности. Наводящие ужас новые болезни распространялись как лесной пожар по обе стороны отныне соединенной Атлантики. Османская империя, получив в свое распоряжение «новое» оружие, порох, утвердила господство ислама в Восточном Средиземноморье, одержав на суше и на море ряд ошеломляющих побед, зловещая тень которых нависла над всей Европой. Мартин Лютер (1483–1546), воспользовавшись новыми возможностями книгопечатания, во всеуслышание распространял страстные проклятия в адрес католической церкви, разжигая религиозные волнения по всему континенту. Церковь, более тысячи лет успешно державшая свои позиции и ставшая одной из самых важных и всепроникающих сил в европейской жизни, безвозвратно раскололась под этим давлением.

Такой была жизнь, когда 8 сентября 1504 г. в Италии, на главной городской площади Флоренции, Микеланджело сорвал покрывало со статуи Давида. Высотой пять метров, весом более шести тонн, высеченный из лучшего каррарского мрамора, «Давид» недвусмысленно свидетельствовал о богатстве города и о мастерстве скульптора.

Момент, запечатленный в мраморе

Микеланджело Буонарроти. Давид (1501–1504, фрагмент). Флоренция. Фото: Art Resource

Ветхозаветную историю Давида и Голиафа знал каждый – ничем не примечательный храбрый молодой воин невероятным образом победил в поединке гигантского противника. Но Микеланджело с помощью резца и молотка запечатлел в камне момент, которого раньше никто не видел. Вероятно, это привело в некоторое замешательство тех, кто присутствовал на открытии. Лицо и шея Давида были напряжены, лоб нахмурен, а глаза пристально вглядывались в какую-то дальнюю точку. Он не стоял, торжествуя, над трупом поверженного врага (как его обычно изображали) – он готовился к битве с непоколебимой решимостью человека, который знает, каким будет его следующий шаг, но не знает, к чему он приведет. И тогда зрители ясно увидели, что имел в виду художник: Микеланджело изобразил Давида в судьбоносный момент между решением и действием, в тот момент, когда он осознал, что должен сделать, и собирался для этого с силами.

Они узнали этот момент. Они сами в нем находились.

Прошлое как пролог

Мы тоже в нем находимся.

Наше время – это противостояние между благотворными и разрушительными последствиями глобализации и развития человечества, между центробежными и центростремительными силами, между расцветом гения и бесчисленными опасностями. Что ждет каждого из нас – процветание или прозябание, и каким XXI в. войдет в учебники – как одна из лучших или худших эпох в истории человечества – зависит от наших действий, от того, сможем ли мы воспользоваться возможностями и избежать опасностей, которые несет с собой это противостояние.