Эпоха пепла 3. И пришел Король

— Куда ты нас везешь? — спросил Кенджи, еле-еле двигая треснувшими губами.

— Скоро узнаешь.

— Если ты что-то сделал с моими друзьями…

— Они живы, — перебил его Кукольник и, немного подумав, добавил: — Пока. Один оказался любопытным. Прямо как ты.

— Что ты имеешь ввиду? — сказал Кенджи, однако Кукольник тряхнул поводьями и ушел вперед.

Снова оставшись в гордом одиночестве, Кенджи попытался оценить обстановку и прикинуть шансы выпутаться из сложившейся ситуации. Увы, успеха он не возымел, во всяком случае, пока что. Мало того, что Кукольник — и далеко не факт, что он был один — являл собой опаснейшую угрозу, так еще его сопровождали минимум несколько десятков воинов, в том числе и óни, многие из которых были вооружены огнестрелом, с которым даже неумелый воин может отправить к праотцам великого магистра, потратившего на тренировки долгие годы. Не зря многие бойцы, придерживающиеся старых традиций, так негативно относятся ко всему, что плюется свинцом…

Допустим, Кенджи каким-то чудом сможет избавиться от кандалов, выбраться из клетки и заполучить хотя бы завалящийся меч — что с того толку? Стоило только телеге попасть в какую-нибудь колдобину, как его внутренности так и норовили вылезти наружу; чувствовал он себя столь преотвратно, что едва мог сохранять горизонтальное положение, что уж говорить о том, чтобы вести бой. Для использования же Воли у Кенджи просто-напросто не было сил — думается, и остальные спутники Кенджи чувствовали себя не лучше. Благо, если они вообще еще целы и невредимы.

Вот только убедиться в этом он не мог, так как прочие повозки ехали на столь почтительном расстоянии, что Кенджи едва-едва мог разглядеть вдалеке их контур. Когда же он попытался докричаться хоть до друзей, один из варваров недолго думая ткнул пленника древком копья, высунул язык наружу и провел по нему ребром ладони. Красноречивый жест. Вряд ли кто-то действительно решится покалечить Кенджи или кого-либо из его приятелей — хозяин Всадников, кем бы он ни был на самом деле, видимо, был заинтересован в том, чтобы пообщаться с пленниками лично, иначе бы они уже были мертвы. Однако привлекать к себе лишнее внимание — не лучшая идея. Тем более, что на крик Кенджи так никто и не отозвался, то ли не услышав его, то ли будучи не в состоянии ответить.

Спустя короткое время Кенджи вновь провалился в сон — если, конечно, таковым можно считать тревожное забытье, наполненное кошмарами — и очнулся уже когда начало смеркаться. Саблезубые вовсю готовились стать на привал и вот вскоре опустившуюся на землю ночь озарило пламя сразу нескольких больших костров — а на огне начали исходить паром котелки и скворчать жиром насаженные на ветки куски мяса. Аромат, защекотавший ноздри Кенджи, тут же заставил его рот наполниться слюной, а желудок заурчать. К счастью, морить его голодом никто не собирался. Покуда шестеро варваров целились в него из ружей, их сородич отпер клетку, помог Кенджи выбраться наружу и чуть ли не волоком дотащил до ближайшего костра, так как сам он едва мог шевелить затекшими конечностями, тем более, с украшением в виде кандалов.

Наверное, даже на пиру у императора за Кенджи следили с меньшим интересом, хоть то и не смогло испортить ему аппетит. Прикончив нехитрый ужин и запив его холодной до ломоты в зубах водой из бурдюка, что сунул ему один из дикарей, Кенджи попытался было подняться на ноги, чтобы отойти облегчиться, но вызвал несколько гневных воплей. Рухнув обратно, Кенджи начал пытаться объяснить Саблезубым, чего он хочет — и спустя какое-то время у него это даже получилось. Правда отойти ему позволили лишь до ближайшего дерева, не покидая круг света, притом в сопровождении пары óни, что внимательно наблюдали за каждым движением пленника.

Когда Кенджи сумел сделать все свои дела и натянуть портки, его отвели обратно в клеть — благо что за время его отсутствия кто-то положил вовнутрь несколько шкур, одну из которых он кое-как свернул наподобие подушки, на вторую лег, а остальные натянул прямо до подбородка. Горячая еда его заметно разморила, так что он и не заметил, как уснул, а проснулся уже когда вся их процессия вновь была в пути.

Так прошло несколько дней, что тянулись один за одним. Не проходило и мгновения, чтобы Кенджи не размышлял о том, как сбежать и освободить друзей — но, увы, любая его идея даже при самом невероятном стечении обстоятельств была если и невыполнима, то близка к этому. С оковами на руках и ногах незаметно уйти от дикарей мог разве что Рю. Да и даже если бы Кенджи удалось выбраться наружу и скрыться где-то среди белых пустошей — смерть от холода вряд ли лучше перспективы получить стрелу или пулю. Поэтому пока что Кенджи решил притаиться, сделав вид, что смирился со своей участью, выжидая подходящего момента. И довольно скоро таковой подвернулся.