Эпоха пепла

Антея разгладила складки белого как молоко платья и поправила вплетенную в кучерявые локоны лилию. Джонас стоял рядом и во все глаза разглядывал убранство парадной гостиной. Одного взгляда на него хватило бы, чтобы понять – юноша впервые в медвежьем доме. Пока другие гости угощались прохладными напитками и развлекали себя беседами, наследник Драконов удивлялся привычным для Антеи мелочам.

– Широкие арочные проходы между залами делали для защитников, – пояснила девочка, верно истолковав изумленный взгляд Джонаса. – Раньше даже в малой своей форме медведи были выше человека. Сейчас же только у старшей наследницы, Зои, защитник достает ей до плеча. Со временем все мельчают… – Голос девочки затих, и она поникла.

– А ковры тоже для медведей? – спросил Джонас, пытаясь отвлечь спутницу.

– Конечно, – радостно отозвалась она. Антея присела, одной рукой придерживая свою легкую юбку, а другой отгибая край ковра. Ближайшие к ним гости зашушукались, обмениваясь ехидными взглядами. Кто-то даже рассмеялся. Джонас видел, что Антея не растерялась, но все же подвинулся влево, закрывая ее от особо шумных наблюдателей.

– Смотри. – Девочка провела пальцами по зигзагообразным бороздам на деревянных досках. – Когти у медведей длинные и крепкие, – с любовью пояснила она. – Хозяевам дома пришлось приспосабливаться.

Антея поднялась и обвела комнату задумчивым взглядом, напрочь игнорируя следящих за ней людей.

– Все, что ты видишь, делалось с любовью к дару Владык. Первый хозяин медвежьего дома хотел сделать обитель удобной не только для своих детей, но и для защитников. О крепкие колонны медведи могут чесать спины, толстые ковры поглощают звуки от их шагов. Под каждым подоконником есть небольшая нора для совсем маленьких медвежат – там они прячутся от Матушки, когда та ругается за раскопанные грядки маралиевого корня. – Антея тихо хихикнула. – В коридорных нишах полно кадок с водой и сладкими орехами, а по другую сторону от сада есть большой пруд, где защитники плескаются и ловят рыбу. Каждый вечер медведей моют и пускают в комнаты к хозяевам – там, на пуховых подстилках, они провожают уходящий день и встречают новый.

– Ты жалеешь, что у тебя нет защитника, – озвучил догадку Джонас, и Антея молча кивнула. Она оглянулась, думая, о чем бы еще рассказать спутнику. Неожиданно девочка замерла, после чего схватила Джонаса за рукав, указывая в противоположный конец зала. Там по парадной лестнице к ее родителям спускалась Медвежья мать.

Хозяйка вечера, дама преклонных лет, держалась прямо, словно игнорируя вереницу прожитых лет. Ее сухую открытую шею украшало колье с гагатами, а седые короткостриженые волосы были спрятаны под аккуратной бархатной шляпкой. Одной рукой она опиралась на костяную трость, а второй – на голову своего бурого защитника. На белых щеках Матушки горел неестественный румянец, будто она слишком долго простояла на морозе. Антея, вырвавшись из оцепенения, вызванного появлением хозяйки вечера, молча потянула Джонаса к выходу из зала.

– Сейчас самое время, – прошептала она. – Пока Матушка говорит с моими родителями, идем.

* * *

– Тео, – сорвалось с чужих губ, и Глубина замер. Задержал дыхание, оборачиваясь на звук знакомого голоса. Кто называл его смелым, сейчас забрал бы слова обратно – в сжатой линии губ и напряженных уголках рта, в грустных глазах, спрятанных за прядями длинной челки, не было и намека на отвагу. Сегодня он пришел на праздник позже, надеясь остаться незамеченным; хотел весь вечер провести в темном углу, а по окончании Памятной речи исчезнуть, раствориться, будто ночной мрак с рассветом. Он не хотел приходить, но не мог остаться в стороне; не мог раз и навсегда разорвать свою связь с Медведями, похоронить ее в пепле прошлого и жить дальше.

– Я рада, что ты смог прийти. – Вопреки вежливым словам в глазах женщины, которая нашла его даже среди сотни гостей, Тео видел сожаление. Мать Медведей плохо врала – хватило всего одного взгляда на ее лицо, чтобы понять, сколько душевных терзаний он ей принес.

– Мы давно не виделись. – Хозяйка праздника решила взять все тяготы разговора на себя, понимая, что он не расположен к беседе. – Ты мало изменился с последней нашей встречи, – призналась она. – Ни тени прежнего беззаботного мальчика, который когда-то рос на моих глазах. Я мечтаю увидеть его снова; обращаюсь к Владыкам каждую ночь, умоляя их подарить тебе покой, но вижу, что они глухи к моим словам…