Эпоха перемен – 3

Маркиз Де Сад показался бы шаловливым ребёнком с чересчур буйной фантазией на фоне того, что они претворяли в жизнь.

Острова для педофилов. Подземелья для садистов. Закрытые клубы в тропиках для тех или для других. Игры, смысл и цель которых обычному человеку было не понять, не говоря об их невольных участниках.

Базой для удовлетворения этих нечеловеческих потребностей служило всё остальное человечество. Практически, без исключений. Разве что те, кому удавалось приблизиться к границам этого тайного мира благодаря заработанным состояниям, потихоньку принимались в закрытые круги, начиная длительный процесс трансформации, с самых низовых позиций.

Распространять эту информацию было тяжело. Да, нам удалось перекупить несколько важных СМИ, но этого было мало. В ответ на первые публикации последовал нейтрализующий вал, пытающийся выдать системный порок за разовый сбой одного-единственного психически неуравновешенного человека. И, что удивительно, это едва не сработало.

Помог Интернет. И нарождающиеся сетевые медиа.

После ряда подтверждённых на высшем экспертном уровне публикаций дело пошло. Даже те СМИ, которые контролировались старым капиталом, больше не могли замалчивать эту тему — пошла социальная отдача.

Дольше всех держалось «БиБиСи», до последнего отбеливая нелюдей, к числу которых, как-то так получилось, входила и публичная британская аристократия.

Наконец, количество и содержание собранных на предыдущем этапе фото и видеоматериалов превысило критический порог. Он оказался даже ниже, чем я думал — но ведь и общество было не так сильно развращено сетевыми технологиями, а до изобретения дипфейков оставалось ещё пара десятилетий.

Начались стихийные протесты и погромы, которые поддерживались специально организованными людьми, помогающими обойти возможности служб безопасности закрытых поместий.

Впервые за много лет государственные органы отстранились от своих обязанностей и не стремились сберечь монополию на насилие. Нет, официально никаких забастовок не было — просто руководство силовиков сознательно саботировало противоречивые указания правительства.

Всё это накладывалось на вполне реальные финансовые проблемы. На территории большинства стран едва сформированного Евросоюза начался кризис социальных неплатежей.

Хаос нарастал. А вместе с ним началось физическое истребление тех, кто угрожал лично мне. Соответственно, и риски максимально выросли — теперь все силы были брошены на поиск и устранения главной угрозы. То есть, меня.

Наша абсолютная информационная изоляция пока что срабатывала, до нас не добрались, однако я прекрасно понимал, что ещё неделя-другая и с уютной Алазанской долиной придётся расстаться.

Но до этого необходимо было сделать следующий шаг. Иначе деградация социальной среды стала бы необратимой, ведь разрушать всегда проще, чем строить.

Нужен был новый идеологический импульс, который позволил бы остановить разрушение у нужной нам точки.

И, как это делалось не раз в той ветке реальности, откуда я прибыл, в ход пошли эмоции.

Люди, шокированные масштабом обмана старых элит, тем, что выросло в тени непроницаемого забора из лжи, глубоко прониклись идеей Новой Искренности.

С нашей подачи, началось всё с символов.

Те политики и лидеры мнений, которые готовы были делиться пускай нелицеприятной, но правдой, стали носить на одежде заострённые и полированные кусочки осины, иногда покрытые лаком. Как символ осинового кола, которым правда уничтожит старые элиты, вполне справедливо ассоциировавшиеся с Владом Цепешом и его литературным альтер-эго, графом Дракулой.

Именно эти вовремя сориентировавшиеся политики получили наибольшую популярность среди растерянных и взбудораженных людей. Идей Новой Искренности пришлись ко двору: ведь даже если человек признавался в чём-то неприглядном, вроде взяток, и в остальным был чист, это не шло ни в какое сравнение с тем, что оставалось скрыто до недавнего времени.

Даже в личном общении люди стали куда более искренними. Некогда обычная «вежливая ложь» стремительно становилась неприличной, порицаемой.

И, конечно, в ход пошла музыка. Новый хит одной румынской группы с молдавскими корнями так и назывался: «Новая Искренность». Как-то так случайно совпало, что родиной группы оказалась страна, ассоциировавшейся у большинства европейцев с самым известным кровопийцей. Конечно, это имело огромное символическое значение.

Этот хит пели на площадях больших городов, на транспорте, при любой возможности — люди, которые носили значки с осиновыми кольями.

Песенный манифест трансформировался в политический. Пошло формирование новых общественных паттернов.

Я следил за этим процессом по новостям, не имея возможности вмешиваться. И это было очень своеобразное ощущение. Ведь наша повседневная жизнь в поместье походила на затянувшийся отпуск.