Эпоха потрясений

Мое внимание привлек пример конкурентной борьбы Qwest, Global Crossing, MCI, Level 3 и других телекоммуникационных компаний, стоившей миллиарды долларов. Они, подобно железнодорожным магнатам XIX века, соревновались е расширении, прокладыеая тысячи километров оптоволоконных кабелей. Замечу, что сравнение с железными дорогами — не просто метафора. Компания Qwest, например, прокладывала оптоволоконные сети по старым железнодорожным землеотводам. В этом не было бы ничего плохого (спрос на услуги широкополосного доступа рос в геометрической прогрессии), если бы не один нюанс: каждый из конкурентов старался полностью покрыть своей сетью прогнозируемый спрос. Таким образом, несмотря на создание ценных активов, становилось ясно, что большинство конкурентов неизбежно сойдут с дистанции, их акции упадут, а акционеры лишатся миллиардов долларов.

Я немало размышлял над тем. действительно ли мы имеем дело с фондовым пузырем и если да, то что следует предпринять. Вот если бы рынок за короткое время упал на 30^40%, то можно было бы с уверенностью говорить о пузыре. Иными словами, если я хотел назвать сложившуюся ситуацию пузырем, мне нужно было авторитетно заявить, что в ближайшее время рынок действительно упадет на 30-40%. Отважиться на такое заявление непросто.

Но даже если ФРС признает существование фондового пузыря и решит плавно спустить его, сможет ли она это сделать? В прошлом у нас уже были неудачные попытки, В 1 994 году Комитет по операциям на открытом рынке постепенно повысил ставки на три процентных пункта. Это было сделано для предотвращения ускорения инфляции. Но я заметил, что повышение ставок оказало сдерживающее воздействие на фондовый рынок, который рос на протяжении большей части 1993 года. Затем, когда в феврале 1995-го мы прекратили дальнейшее ужесточение политики, цены акций возобновили рост. В 1997 году мы снова прибегли к ужесточению, но фондовый рынок опять стал расти после изменения политики. Фактически мы лишь немного задерживали долгосрочный рост цен. Из-за того, что повышение ставок не приводило к снижению цен, покупка акций казалась еще менее рискованным занятием. Иными словами, наши попытки лишь создавали почву для дальнейшего роста цен.

Вот если резко повысить ставки, то эффект был бы другим. Я не сомневался. что одномоментное увеличение ставок, скажем, на 10 процентных пунктов взорвет любой пузырь. Но это означало бы страшный удар по экономике и прекращение экономического роста, который мы так хотим сохранить. Вылечив болезнь, мы убили бы больного. С другой стороны, я практически не сомневался, что попытка выпустить воздух из раздувающегося пузыря путем постепенного ужесточения политики, как советовали многие, приведет к обратному результату. Если ужесточение не положит конец экономическому буму и его прибылям, то постепенное повышение ставок, как показывал мой опыт, только укрепит факторы роста. При таком подходе цены акций скорее повысятся, а не упадут.

После долгих размышлений я пришел к выводу, что лучше всего для ФРС сфокусироваться на ключевой задаче — стабилизации цен на товары и услуги. Добившись этого, мы обретем силы и гибкость, позволяющие смягчить экономический ущерб в случае биржевого краха. С такой позицией согласились все члены Комитета по операциям на открытом рынке. Если рынок обвалится, то мы сможем более активно снижать ставки и вливать ликвидность для уменьшения негативных последствий. Прямое упреждающее воздействие на фондовый бум, очевидно, выше наших возможностей.

Мало кто из законодателей удивился, когда в 1999 году я озвучил перед конгрессом философию «возврата к первоосновам». Я сказал, что по-преж~ нему обеспокоен вероятной переоцененностью акций, добавив, что ФРС не собирается идти против мнения «сотен тысяч хорошо информированных инвесторов». Вместо этого ФРС сделает все возможное, чтобы защитить экономику в случае биржевого краха, «Конечно, лопающиеся пузыри вряд ли можно считать благом, но последствия для экономики вовсе не обязательно должны оказаться катастрофическими», — сказал я конгрессменам.

Комментируя это мое заявление. New York Times написала: «Это совсем не похоже на прежнего Гринспена, который два с половиной года назад предостерегал инвесторов от "иррационального оптимизма'». Несмотря на тон газетной статьи, в котором слышалось подтрунивание, в целом впечатление у редактора сложилось правильное. Я действительно признал, что мы не можем с полной уверенностью говорить об «иррациональном оптимизме» иужтем более предпринимать что-либо заранее, Политики, которым я объяснил свою позицию, не возражали. Пожалуй, они были рады, что ФРС не спешит «закончить вечеринку».