Эпоха Сталина: события и люди

Дети Сталина — Светлана Аллилуева и Василий Сталин — 1 марта дозвониться на дачу не смогли. Светлану отвезли на дачу утром 2 марта. Одновременно на дачу вызвали и Василия. Василий, как пишет Рыбин, «с порога закричал: «Сволочи, загубили отца!». Лишь Ворошилов пробовал успокоить Василия, заявляя: «Мы принимаем все меры для спасения жизни товарища Сталина». Василия объявили пьяницей и сняли звание генерала.

У постели больного Сталина было установлено круглосуточное дежурство. Дежурили попарно: Хрущев с Булганиным, Ворошилов с Кагановичем, Берия с Маленковым. Сталина кормили с ложечки, давали бульон и сладкий чай. Хрущев писал, что однажды Сталин левой рукой пожал ему руку. Едва Сталин подал признак жизни, Берия бросился его целовать, заявляя о своей преданности.

01 марта, о каждом последующем дне с 1 по 5 марта написано столько противоречивого, столько несостыковок, что это тема специального разбора. В данном случае важно обратить внимание на длительное безучастие к судьбе больного Сталина членов Президиума ЦК КПСС. Пишут, что особую нервозность в эти дни проявляли Берия и Хрущев, как бы желая удостовериться, скоро ли произойдет развязка — кончина Сталина. Есть свидетельство, что Сталин не только произносил звуки «дз-з-з», но и якобы сказал: «Что они со мной сделали?»

5 марта, когда Сталин еще дышал, Маленков, Хрущев и Берия распределили между собой ключевые партийно-государственные должности: Маленков — Председатель Совета Министров СССР, Хрущев — Первый секретарь ЦК КПСС, Берия — первый заместитель Председателя Совмина и одновременно министр внутренних дел, с этим министерством вскоре будет объединен КГБ. Договорились также о ликвидации сформированного Сталиным расширенного состава Президиума ЦК КПСС.

О первом после смерти Сталина заседании Президиума ЦК КПСС пишет Шепилов:

«Когда все вошли в кабинет, началось рассаживание за столом заседаний. Председательское кресло Сталина, которое он занимал почти 30 лет, оставалось пустым, на него никто не сел. На первый от кресла Сталина стул сел Г. Маленков, рядом с ним — Н. Хрущев, поодаль — В. Молотов; на первый стул слева сел Л. Берия, рядом с ним — А. Микоян, дальше с обеих сторон разместились остальные.

Меня поразила на этом заседании столь не соответствовавшая моменту развязность и крикливость все тех же Берии и Хрущева. Они были по-веселому возбуждены, то тот, то другой вставлял скабрезные фразы; Восковая бледность покрывала лицо В. Молотова, и только чуть сдвинутые надбровные дуги выдавали его необычайное душевное напряжение. Явно расстроен и подавлен был Г. Маленков. Менее горласт, чем обычно, Л. Каганович. Смешанное чувство скрытой тревоги, подавленности, озабоченности, раздумий царило в комнате.

Это не было стандартное заседание с организованными высказываниями и сформулированными решениями. Отрывочные вопросы, возгласы, реплики перемешивались с рассказами о каких-то подробностях последних дней и часов умершего. Не было и официального председательствующего. Но в силу ли фактического положения, которое сложилось в последние дни, в силу ли того, что вопрос о новой роли Г. Маленкова был уже обговорен у изголовья умирающего, — все обращались к Маленкову. Он и редактировал то, о чем приходили к решению».

Те, кто остался после смерти Сталина, захватили все главенствующие должности в партии и государстве. Все они стали членами сильно укороченного Президиума ЦК КПСС. Другими словами, произошел тихий государственный переворот.

Убийцей Сталина уже тогда, полвека назад, называли Берию. В подтверждение приводили сказанные Молотову во время похорон Сталина слова самого Берии: «Это я «убрал» Сталина». Бросали обвинения Маленкову, Хрущеву и Булганину. Подозревали и Кагановича, будто принудившего свою племянницу Розу дать яд Сталину. Подозрений со временем стало больше. Но, как бы они ни казались убедительными, сами подозрения не являются доказательствами, фактов же нет.

Сталину шел 74-й год. Он старел. К врачам не обращался. Но смерть его наступила не в результате болезни.

В таком случае, значит, кто-то хотел и добивался устранения Сталина с политической арены, боясь, что послевоенный сталинский режим будет и сильнее, и прочнее, и во многом новым, более социалистическим и демократическим. Что в устранении Сталина были заинтересованы определенные американские, английские и германские империалистические силы, это и в доказательстве не нуждается. В речи на съезде 14 октября Сталин показал, что господствующей тенденцией будущего общественно-политического развития стран Запада становится американский гегемонизм, подавление буржуазно-демократических свобод и национально-освободительных движений. На пути этих агрессивных сил стоял международный авторитет Сталина — борца против фашизма, за мир и демократию.