Эпоха стального креста

– ...и уложил одного, – Бернард передернул цевье помпового карабина, загоняя в патронник новый патрон, – а затем и второго...

И тут Лаврентий ящерицей выполз из-под агонизирующего тела Эркюля и, пав на колени, заблажил нечеловеческим голосом:

– Ваша честь, ваша честь, выслушайте меня! Умоляю, не убивайте! У меня для вас очень важные сведения!..

Все еще крививший лицо от нанесенных самому себе ран, Аврелий поднял неповрежденную руку, останавливая уже вскинувшего карабин Бернарда.

– Погодите-ка, брат Бернард! И о чем же таком важном ты бы хотел нам поведать, нечестивец?

– Это правда, ваша честь, – Лаврентий полз к магистру по залитому кровью полу, будто нашкодившая шавка, – что Главный магистрат амнистирует еретиков за очень ценную информацию?

– Да, имеется такой пунктик в Правилах Очищения, – подтвердил Аврелий. – Но учти, ублюдок: только за действительно ценную! А иначе будешь до вечера умирать с простреленным животом.

– У меня как раз именно такая, ваша честь! – протараторил Лаврентий, после чего почему-то покосился в моем направлении. – В ваших рядах страшная измена, клянусь! – И он снова зыркнул на меня. – Это сущая правда, и я хотел бы побеседовать с вами и мистером Бернардом с глазу на глаз!

– Ну-ка повтори, что ты там несешь? – держась за раненое плечо, склонился магистр к отступнику. – Какая такая измена?

– Только наедине, ваша честь! – настаивал Лаврентий, а сам уже и вовсе не сводил с меня испуганных глаз.

Я впервые ощутил отзвуки грядущей беды: Лаврентий собирался купить себе жизнь в обмен на то, что выложит Аврелию все о моих ночных нарушениях Устава. Слово «измена» принялось вкручиваться мне в мозг раскаленным штопором. Однако я лишь молча следил за происходящим, ничем не выдав свое волнение.

Джером наконец-то пришел в себя и, чахоточно кашляя, уселся на пол.

– Иди сюда, недотепа, – поманил его пальцем инквизитор. – Мне нужна перевязка. Этот Иуда, настоящая сволочь, чуть не прикончил нас с тобой, согласен?

Дьякон в ответ что-то буркнул и по кривой обошел Мясника, за глаза считая настоящей сволочью все-таки его, а не почившего в бозе Проклятого.

Аврелий подставил медику плечо и, кивнув мне на дверь, приказал:

– Брат Эрик, выйдите со своими людьми, а мы с вами, брат Бернард, останемся и послушаем этого типа. Измена – это интересно!..

В дверь усиленно забарабанили прикладами и ботинками. Гюнтер, получив разрешение, отпер задвижку, и через порог ввалились Карлос, Вольф, Марчелло и еще несколько братьев с оружием наперевес.

Выйдя им навстречу, Бернард предостерегающе выставил руки вперед.

– Все в порядке! – успокоил их главнокомандующий. – Слава Богу, все обошлось!

– Карамба! – выругался Карлос, опуская дробовик. – Мы слышали выстрелы!

– Да, это так, – подтвердил Мясник, после чего пояснил. – Здесь только что была пресечена попытка покушения Проклятого на магистра Аврелия! Он легко ранен и ему сейчас оказывается помощь. А вы благодарите этих парней, – он положил ладони на плечи мне и Гюнтеру. – Это они только что спасли жизнь его чести. Но, к сожалению, Иуду и его прихлебателя пришлось пристрелить...

На выходе Гюнтер бросил на меня хмурый взгляд – ему, как и мне, была понятна тема проходящего у Аврелия допроса избежавшего картечи еретика. Я ничего не сказал германцу, а направился к трейлеру Кэтрин, чтобы поведать ей печальную новость...

Оба мальчика и девочка окружили свою «няньку» и cлушали, что она им читала.

– «...Что же делать с этой черной меткой, приятели? Дик загубил свою душу, изгадил свою Библию, и все понапрасну.

– А может, она еще сгодится для присяги, – спросил Дик...» – похоже, Кэтрин и сама увлеклась книгой, поскольку читала очень выразительно.

«Остров Сокровищ!» – подходя все ближе и ближе к клетке, узнал я строки столь презираемого Гонсалесом романа Стивенсона «об алчности и сопливом пацане».

– «...Библия с отрезанной страницей, – ужаснулся Сильвер, – ни за что! В ней не больше святости, чем в песеннике...»

Я встал напротив них по эту сторону решетки и ждал, когда Кэтрин посмотрит в мою сторону. Но она демонстративно продолжала чтение, как будто меня здесь и не было:

– «...Одна сторона белая... На другой стороне были написаны два стиха из Апокалипсиса. Я помню, между прочим, два слова...»

Наконец она оторвалась от книги и вопросительно взглянула на меня: дескать, чего тебе нужно, господин надзиратель?

Я молчал, лишь указал глазами в сторону детей.

Внезапно веки девушки задрожали – она все поняла по моему мрачному виду.

«Он?» – беззвучно спросили ее губы.

Я кивнул и понуро опустил взгляд на носки своих ботинок.

– Что это были за слова, тетя Кэти? – недовольная прерванным чтением девочка подергала Кэтрин за рукав.

– Псы и Убийцы, – ответила она не заглядывая в книгу. – На метке было написано «Псы и Убийцы», Люси. Самые что ни на есть настоящие псы и убийцы...

И, уронив «Остров Сокровищ» на пол, Кэтрин прижала к себе дочку Жан-Пьера и тихонько заплакала...