Эпоха великих реформ. Том 1

смело стал проповедывать учения, которые, казалось, отжили навсегда свой век вместе с крепостным правом. Этот бесподобный орган печати, далеко оставивший за собою крепостническую «Весть», ничтоже сумняся, заявлял, что крестьяне как новейшие бесправные плоты обязаны, в силу ст. 61 Полож. о земск. начал., беспрекословно исполнять даже незаконные требования земских начальников, что приводит к упразднению закона по изволению земского начальника. Когда стали оглашаться случаи избиения земским начальником в камере просителя или нанесения ран помощью знака земского начальника, для защиты этого института выдвинута была «Гражданином» чрезвычайно оригинальная доктрина, действительно отзывающаяся временами архаическими. Ссылаясь на апокрифический пример св. Николая, заушившего Ария на первом вселенском соборе, «Гражданин»[55] стал доказывать, что «порядочный» человек в должности земского начальника имеет право безнаказанно драться с просителями, и сильно нападал на своего единомышленника, на «Московские Ведомости»

за то, что те еще не вполне усвоили эту достохвальную точку зрения, действительно переносящую ко временам Артаксеркса[56].

Говорят, что такие злоупотребления земских начальников единичны. Допустим, хотя не следует забывать, что в печать попадают, конечно, только немногие из злоупотреблений земских начальников. Пусть эти случаи единичны, но разве они не характеристичны для самого института, и разве не правы были «Московские Ведомости», когда они, в каком-то неожиданном проблеске lucidi intervalli, проговорились, к ужасу союзника своего «Гражданина», по поводу избиения земским начальником Языковым просителя, высказав мысль, «что там, где судебные и административные функции совмещаются, злоупотребление становится вдвое легче»?

Только это и требовалось доказать!

А с другой стороны, разве это совсем-таки ничего незначащая случайность, что дикие сцены самоуправства стали разыгрываться с первых же лет учреждения земских начальников, тогда как за все 30-летие существования тысяч мировых судей не только никто не слыхал о нанесении судьею ран при помощи снятой судейской цепи, но и о случаях вроде грубых расправ земских начальников Протопопова, Левшина, Языкова и др.[57]

Если для защиты существующего строя административно-судебных учреждений нужно прибегать к диким архаическим учениям, вроде вышеприведенного учения «Гражданина», выдающего себя за привилегированного истолкователя духа этих учреждений, то это показывает, что в них вкралась серьезная ошибка и что они несовместимы с современным правосознанием и с цивилизованным общественным строем. Как ни тяжело бывает сознаться в ошибке, но лучше своевременно признать ее, нежели закрывать на нее глаза, как это делает реакционная печать.

Впрочем, несмотря на все отчаянные усилия опричников печати запугать «благонамеренными» доносами своих противников и заглушить голос печати[58], правда о земских начальниках понемногу обнаруживается, и при предстоящем рассмотрении в Судебной комиссии вопроса о местных судах неминуемо станет на очередь и вопрос о земских начальниках.

Задача, поставленная этой комиссии, – установление «действительного правосудия», до такой степени не согласуется с существованием этого неудачного нароста на Судебные уставы, что истинным поборникам суда правого, милостивого и равного для всех граждан остается пожелать, чтобы этот классически стройный, великий памятник русского законодательства освободился от этого и других подобных чуждых наростов и дождался того торжественного возрождения, о котором писал Пушкин:

Художник-варвар кистью сонной

Картину гения чернитИ свой рисунок беззаконныйНад ней бессмысленно чертит;Но краски чуждые с летамиСпадают ветхой чешуей,

Созданье гения пред намиВыходит с прежней красотой.

Москва,

15 октября 1895 г.

P. S. из предисловия к 7-му изданию[59]