Эпоха за эпохой. Путешествие в машине времени

– А почему это тебе не нравился Джордж Бернард Шоу? – весело поинтересовалась она.

Ее вопрос поставил его в тупик.

– Ты же не о театральном критике из «Таймс»?

Она рассмеялась:

– Помимо всего прочего.

– Да я с ним даже не знаком!

– Ну, оказывается, ты счел его нудным. – Она зачитала по книге: – «Пересушенный старый девственник-вегетарианец, писавший для страдающих от бессонницы». – Она понимающе посмотрела на Эйч Джи. – Если, конечно, ты тот, за кого себя выдаешь.

Он вырвал у нее книгу и захлопнул ее. Его трясло.

– Не могла бы ты этого не делать?

– А в чем дело?

– Я бы предпочел написать книги до того, как меня начнут цитировать.

– Я же просто шучу!

– А я нет. Моя жизнь станет бессмысленной, если я узнаю, что именно напишу и изобрету в будущем. – Он бросил книгу обратно в витрину. – Все это – одна сплошная эпитафия!

Он заметил, что она переводит взгляд с него на старые фотографии в еще одной витрине, сравнивая его лицо с черно-белыми отпечатками.

– Да. Удивительное сходство, правда?

Она немного растерянно кивнула.

Уэллс подошел к двери кабины и потянул за какое-то кольцо. Из машины времени вылезло устройство в форме призмы, покрытое тонкой разноцветной пылью. Он стер ее и осмотрел устройство.

– Это что?

– Мой вариант деклинометра. Он выравнивает магнитные колебания во время полета. При этом он собирает вневременной осадок и время от времени требует чистки.

– А зачем он?

– Не дает машине свернуть в бесконечность.

– А чем плоха бесконечность?

– У нее нет начала и конца. Если ты туда попадешь, то там и останешься.

– А почему нельзя вернуться?

– Потому что неоткуда возвращаться, – мрачно ответил он. – Тебя навечно замораживает в искаженном времени.

– О! – задумчиво отозвалась она после короткого молчания и пристально на него посмотрела. – Ты определенно немало об этом знаешь, да?

Он покраснел и скромно потупился.

– Поняла! – воскликнула она, прищелкнув пальцами. – Ты услышал про эту выставку, почитал про машину времени, а потом прихватил меня, потому что боялся проникать сюда в одиночку, чтобы попробовать! Верно?

Он нахмурился.

– Неверно.

– И ты вовсе не Герберт Джордж Уэллс, ты просто оказался на него похож, верно?

– Опять неверно.

Он аккуратно вернул призматическое устройство на место, а потом забрался в кабину.

Она пошла за ним.

– Эй, все нормально. Я всегда готова попробовать что-то новое.

Обидевшись, он не стал ей отвечать и раздраженно нахмурился, глядя на панель управления. Стеклянные окошки измерительных приборов настолько потемнели от времени, что прочитать показания было нельзя. Маленькой отверткой он снял окошки и отшвырнул в сторону. Они разбились с тихим звоном.

– Что ты делаешь?

– Использую скудные, но имеющиеся под рукой средства для того, чтобы исправить недочеты конструкции.

Он осмотрел панель управления. К счастью, ручки, включавшие и соединявшие энергетические поля двигателя, были керамическими и пережили разрушительное действие времени. Капелька масла, нанесенная на каждую, смазала бронзовую пружину под ними, облегчив перемещение ручек.

Наконец, очередь дошла до рычага вращения, застывшего в восточном положении. Проклиная собственное недомыслие, в результате которого этот важнейший рычаг оказался изготовлен из низкокачественной стали, он вылил на него остатки масла и начал тянуть, бормоча викторианские ругательства. В конце концов он попытался сдвинуть его ударом ноги. Рычаг вращения не шелохнулся. Он повернулся к Эми, слабо улыбнулся и развел руками:

– В настоящий момент я не в состоянии отремонтировать рычаг вращения. Следовательно, мы можем отправиться только в будущее.

– О! – Она на секунду задумалась, а потом беспечно заявила: – Да и зачем возвращаться в прошлое и менять историю?

Он снова проигнорировал ее слова и указал на вращающееся кресло:

– В когда, мисс Роббинс?

– В субботу, – весело отозвалась она. – Давай отправимся в субботу. Я же не хочу совсем терять контакт, правильно? И остаться без уик-энда.

– Хорошо, – вежливо согласился он.

Он повернулся и, щуря глаза на лимбы, очень тщательно установил нужные показатели, пользуясь тоненькой отверткой. Сверив часы в кабине со своими цифровыми, он наконец выпрямился.

– Сколько это займет?

Она спокойно устроилась в кресле.

– Путь в три дня? – Он выгнул брови. – Ровно четверть секунды.

Она рассмеялась:

– Не может быть!

– Ты не веришь, что она работает, да? – взорвался он. – Ты просто считаешь, что я просто чертов дурень, копающийся в бесполезной руине из музея, да?

– Я такого не говорила.

– А говорить и необязательно.

Он закрыл и запер дверь, втиснулся рядом с ней, пристегнул их обоих – и повернул выключатели, а потом покосился на нее. Чувствуя себя отомщенным, он мрачно усмехнулся: в этот момент на ее лице отразился глубочайший ужас. С тем же успехом она могла сказать: «А что, если каким-то чудом этот сумасшедший англичанин прав?» Он забарабанил пальцами по подлокотнику из красного дерева в ожидании знакомого завывания электромагнитных энергетических полей, разгоняющихся и пересекающихся.

– Ну и?