Эрагон. Брисингр

Подняв правую руку над головой, Эрагон крикнул: «Брисингр!» – и швырнул огненный шар в раззаков. Те пригнулись, и огненный шар разлетелся по полу пещеры на тысячу осколков, пару раз вспыхнул и погас. Это заклятье оказалось глупым и детским; оно явно не могло нанести этим тварям сколько-нибудь заметного ущерба, особенно если Гальбаторикс действительно обеспечил раззаков столь же мощной защитой, что и летхрблака. И все же Эрагон счел свою первую попытку в высшей степени удовлетворительной. К тому же огненный шар настолько отвлек внимание раззаков, что Эрагон успел метнуться к Рорану и встать с ним спиной к спине.

– Придержи их минутку подальше от меня! – крикнул он, надеясь, что Роран его слышит. Слышал он или нет, не важно; во всяком случае, догадался и, прикрывшись щитом, поднял молот, готовясь к сражению.

Те страшной силы удары, которые наносили летхрблака, почти прорвали ту магическую защиту, которую Эрагон установил вокруг Сапфиры. Проклятые «летучие мыши» уже успели нанести несколько длинных, хотя и не слишком глубоких царапин на лапах драконихи, а также раза три долбанули ее своими клювищами, и эти небольшие, но очень глубокие раны причиняли Сапфире сильную боль.

Она в ответ буквально спустила всю плоть с ребер одного из летхрблака, а у второго откусила фута три от его страшного хвоста. Кровь этих тварей, к полному изумлению Эрагона, оказалась металлического голубовато-зеленого оттенка, похожего на ярь-медянку.

Вдруг «летучие мыши» перестали нападать и принялись кружить вокруг Сапфиры, то и дело делая выпады и явно пытаясь взять ее измором или же при первой возможности умертвить ударами своих жутких клювов.

Однако Сапфира оказалась куда лучше летхрблака снаряжена для открытого боя благодаря своей мощной чешуе, которая была значительно толще и прочнее серой шкуры «мышей», да и клыки дракона куда страшнее в ближнем бою, чем клювы этих крылатых тварей. Но, несмотря на все это, Сапфира лишь с огромным трудом удерживала обоих монстров на должном расстоянии, тем более что относительно низкий потолок пещеры не давал ей ни как следует взлететь, ни хотя бы подпрыгнуть и напасть на противника сверху. Эрагон опасался, что даже если дракониха и выиграет это сражение, то мерзкие твари успеют сильно ее искалечить до того, как она их прикончит.

Передохнув несколько секунд, Эрагон произнес одно-единственное заклинание, в котором содержалось все двенадцать способов убийства, которым научил его Оромис. Он был очень осторожен и произносил заклинание не сразу, а по частям, чтобы иметь возможность перенаправить его магическую силу, если сюда ворвутся еще какие-то стражи Гальбаторикса. Кроме того, произнесенное быстро, это заклинание способно было полностью истощить его собственные силы.

И осторожность сыграла ему хорошую службу. Уже начав произносить заклинание, он довольно быстро понял, что оно не оказывает никакого воздействия на летхрблака, и прекратил свои попытки. Он не то чтобы рассчитывал сразу победить этих тварей с помощью смертоносных слов древнего языка, но все же решил попробовать, дабы использовать любой, даже самый крошечный шанс, который Гальбаторикс по незнанию или беспечности упустил из виду, защищая неведомыми чарами летхрблака и их омерзительное потомство.

У него за спиной Роран громко вскрикнул: «Есть!» И мгновением позже один из мечей глухо ударился о его щит, вслед за этим зазвенели ячеи его кольчуги, а потом с колокольным звоном второй меч ударил Рорана по шлему.

И Эрагон понял, что слух его явно восстанавливается.

Раззаки снова и снова наносили удары, но каждый раз их мечи отскакивали от щита Рорана, или же они буквально на волосок промахивались, метя ему в лицо или в руку. Причем как бы ни были быстры их удары, как бы ни был медлителен сам Роран, явно не способный сразу нанести контрудар, но древним мечам раззаков никак не удавалось поразить его. Мерзкие твари шипели от ярости и отчаяния; их страшные пасти с жесткими клацающими челюстями изрыгали вполне человеческие проклятия, которые звучали на редкость нелепо.

Эрагон усмехнулся. Все-таки кокон тех чар, которыми он окутал Рорана, свое дело сделал. Он надеялся, что эта невидимая защита продержится, пока он не найдет способ как-то остановить летхрблака.

И тут оба летхрблака взвизгнули в унисон. От этих чудовищных звуков у Эрагона потемнело в глазах, и, казалось, зашаталась даже сама земля. На несколько мгновений он был как бы парализован, но потом встряхнулся, как собака, освобождаясь от магического воздействия этих гневных криков и воспринимая их теперь всего лишь как пронзительные вопли детей, которым причинили сильную боль.