Эрагон. Возвращение

Эрагон, с трудом удерживаясь на ногах — дерево раскачивалось, как корабль в бурном море, — нагнув голову и держась за стену, добрался до открытого люка, за которым завывал ветер.

Глянув вниз, он почувствовал, как пол под ногами ходит ходуном, и судорожно сглотнул: к горлу подступила тошнота.

Эрагон нащупал край тонкой мембраны, спрятанной в стволе дерева, и приготовился перепрыгнуть через люк, чтобы закрепить мембрану. Если поскользнешься, мельком подумалось ему, костей не соберешь.

«Погоди», — остановила его Сапфира.

Она сползла с «постамента», на котором спала, и протянула свой шипастый хвост вдоль входного отверстия так, чтобы Эрагон мог держаться за него, как за поручень.

Что было сил натягивая мембрану одной рукой, а второй цепляясь за шипы на хвосте Сапфиры, Эрагон стал постепенно закрывать люк, преодолевая сопротивление ветра. Перебравшись через отверстие, он смог действовать уже обеими руками, и в итоге ему удалось дотянуть край мембраны до паза и закрепить его.

В комнате сразу стало тихо.

Легкая «дверца» выгнулась пузырем под порывами разгневанной стихии, но поддаваться и не думала.

«А все-таки удивительные вещи умеют делать эти эльфы!» — сказал Эрагон Сапфире.

Сапфира не ответила. Склонив голову набок, она прислушалась, резко выпрямилась, почти коснувшись потолка, и посоветовала:

«Ты бы лучше и в кабинете люк закрыл, пока там все в щепы не разнесло».

Эрагон бросился к лестнице, но дерево так качнулось, что он сорвался со ступеньки и упал, больно ударившись коленом.

— Вот проклятие!

В кабинете буря хозяйничала вовсю; листы бумаги и перья летали, как живые, так что Эрагону пришлось прикрывать лицо и голову руками.

Он попытался закрыть люк без помощи Сапфиры, приналег, и тут же проклятая боль, бесконечная, безжалостная, отупляющая, пронзила ему спину.

Он так вскрикнул, что мгновенно охрип. Перед глазами замелькали красно-желтые вспышки, потом их сменила чернота, и он завалился на бок, слыша, как внизу Сапфира воет от отчаяния, поскольку лесенка была слишком узкой для нее, а ветер снаружи — слишком сильным, и она никак не могла к нему пробраться. Потом мысленная связь с Сапфирой вдруг стала слабеть, и Эрагон рухнул в уже поджидавшую его тьму, как в избавление от мучительных страданий.

Когда он очнулся, во рту был противный кислый вкус. Он не знал, сколько времени пролежал без чувств на полу, но руки и ноги страшно затекли от длительного пребывания в неудобной позе. Буря все еще сотрясала дерево; теперь к ней прибавился еще и мощный ливень; дождевые капли грохотали по крыше дома с той же силой, что и кровь у Эрагона в висках.

«Сапфира, ты где?..» — мысленно окликнул он дра-кониху.

«Я здесь! Ты можешь подняться?»

«Сейчас попробую».

Голова у него слишком сильно кружилась от слабости, и устоять на раскачивающемся полу ему оказалось трудно. Он опустился на четвереньки и пополз к лестнице, перебираясь со ступеньки на ступеньку и морщась при каждом движении. На середине пути он встретился с Сапфирой; дракониха умудрилась просунуть голову невероятно глубоко в узкий лаз и от отчаяния грызла деревянные ступени.

«Малыш…» Она лизнула ему руку кончиком шершавого языка, и он улыбнулся. Потом она, выгибая шею, попыталась втянуть голову обратно, но ей это не удалось.

«Что случилось?»

«Я застряла».

«Ты за…» Эрагон не сумел удержаться и рассмеялся, хотя ему все еще было очень больно. Ситуация складывалась совсем уж дурацкая.

Сапфира сердито фыркнула и дернулась всем телом; дерево затряслось, Эрагон упал и скатился с лестницы. А дракониха, точно вдруг лишившись сил, уронила голову и, тяжело дыша, гневно потребовала:

«Ну, что ты ухмыляешься, как глупый лис! Лучше помоги!»

С трудом сдерживая смех, Эрагон уперся ногой в ее нос и толкнул изо всех сил. Сапфира, извиваясь всем телом, тщетно пыталась вырваться из западни, но сделать это сумела лишь минут через десять. И только тогда Эрагон увидел, что она сотворила с лестницей. Он даже застонал от огорчения. Ее чешуи глубоко врезались в кору дерева и изуродовали созданный эльфами изящный рисунок.

«Уф! — фыркнула Сафпира. — Ничего себе! А все ты виноват! Ничего, надеюсь, эльфы тебя простят. Для тебя они на что угодно готовы — даже день и ночь петь эти любовные баллады, сочиненные гномами, стоит только попросить».

Эрагон прилег рядом с Сапфирой, прижавшись к ее теплому животу и слушая рев бури за стенами. Широкая мембрана, закрывавшая вход, просвечивала насквозь, когда в небе вспыхивали зигзаги молний.

«Как ты думаешь, который теперь час?» — спросил он.

«Время еще есть. До нашей встречи с Оромисом и Глаэдром еще несколько часов, так что ты поспи, а я буду на страже».

И Эрагон действительно уснул, несмотря на тошнотворную качку.

ЗАЧЕМ ТЫ СРАЖАЕШЬСЯ?

Будильник, который дал ему Оромис, гудел, как гигантский шмель. Эрагон раздраженно прихлопнул его ладонью.