Эрагон. Возвращение

Он чувствовал, что и Сапфира удивлена, хотя, скорее, удивлена приятно.

«Оказывается, мы путешествовали в обществе августейшей особы, даже не зная об этом», – заметила она.

«Интересно, почему она это скрыла?» – спросил Эрагон.

«Возможно, это было связано с грозившей ей опасностью».

– Имиладрис Дрёттнинг, – почтительно сказала Арья и снова поклонилась.

Королева отстранилась от нее так резко, словно ее укусила змея, и, закрыв лицо руками, повторила на древнем языке:

– О, дочь моя, как же я была к тебе несправедлива! С тех пор как ты исчезла, я не могла ни есть, ни спать. Меня измучили мысли о твоей судьбе, я боялась, что больше никогда тебя не увижу. Какая ужасная, жестокая ошибка! Как я виновата перед тобой! Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?

По толпе придворных пролетел шелест изумления.

Арья долго молчала. Потом сказала:

– Целых семьдесят лет я жила и любила, сражалась и убивала, но ни разу даже не поговорила с тобой, мать моя. Мы, конечно, живем очень долго, но даже и для нас семьдесят лет не такой уж маленький срок.

Имиладрис резко выпрямилась и гордо вздернула подбородок. Эрагон видел, что она вся дрожит.

– Я не могу изменить прошлое, Арья, как бы мне самой этого ни хотелось.

– А я не могу забыть того, что мне пришлось пережить.

– Ты и не должна забывать. – Имиладрис сжала руки дочери. – Я люблю тебя, Арья. Ты – это все, что у меня есть. Ты можешь, конечно, уйти, если считаешь нужным, но я должна сказать, что прежде хотела бы помириться с тобой.

Эрагон затаил дыхание; он боялся, что Арья или вообще не ответит, или, что еще хуже, отвергнет предложение королевы. Она явно колебалась. Потом опустила глаза и едва слышно сказала:

– Нет, мама. Я не уйду.

Имиладрис неуверенно улыбнулась и снова обняла дочь. На этот раз и Арья тоже обняла мать. На лицах собравшихся эльфов сразу расцвели улыбки.

Белый ворон подскочил на своей перекладине и прокаркал:

– И на двери написал то, что каждый в доме знал: «Друзья и подруги! Любите друг друга!»

– Помолчи, Благден, – сказала ворону Имиладрис. – Не всем хочется слушать твои жалкие вирши. – И королева повернулась к Эрагону и Сапфире. – Прошу извинить меня – я вела себя невежливо по отношению к вам, нашим главным гостям.

Эрагон коснулся пальцами губ и совершенно немыслимым образом вывернул правую руку перед грудью, как его учила Арья.

– Имиладрис Дрёттнинг. Атра эстерни оно тельдуин, – сказал он, не сомневаясь, что в данном случае ему полагается говорить первому.

Королевский ворон от удивления широко раскрыл глаза, но промолчал.

– Атра дю эваринья оно варда, – ответила Имиладрис.

– У натра морранр лифа унин хьярта онр, – завершил Эрагон ритуальное приветствие, заметив, как поразило эльфов то, что он знаком с их обычаями. И услышал, как Сапфира мысленно повторяет его приветствие, обращаясь к королеве.

Выслушав ее, Имиладрис спросила вслух:

– Как твое имя, дракон?

«Сапфира».

Лицо королевы вспыхнуло радостью узнавания, однако она лишь кивнула драконихе и промолвила:

– Добро пожаловать в Эллесмеру, Сапфира! А как твое имя, Всадник?

– Эрагон. Меня еще прозвали Губителем Шейдов, ваше величество. – На этот раз по устам придворных явственно пробежал шепоток; даже Имиладрис, похоже была потрясена.

– Ты носишь могущественное имя, – тихо сказала она. – Мы редко даем его нашим детям… Добро пожаловать в Эллесмеру, Эрагон, Губитель Шейдов! Мы долго ждали тебя. – Она перешла к Орику, поздоровалась с ним, задала ему несколько вопросов и вернулась на трон, зябко кутаясь в плащ. – Судя по тому, что ты, Эрагон, явился сюда всего через несколько месяцев после того, как яйцо Сапфиры было украдено, а также видя это кольцо, что у тебя на руке, и меч, которым ты опоясан, я догадываюсь, что Бром умер, не успев завершить твое обучение. Я бы хотела услышать всю твою историю целиком, включая смерть Брома и твою первую встречу с моей дочерью или ее первую встречу с тобой. Кроме того, я бы хотела узнать поподробнее о твоей миссии в Эллесмере, гном Орик, и о твоих приключениях, Арья, после того, как ты попала в засаду.

Эрагон уже столько раз все это рассказывал, что ему не составило труда еще раз пересказать свою историю королеве эльфов. В некоторых случаях, когда ему изменяла память, Сапфира дополняла его весьма точными описаниями, а порой он просто предоставлял ей возможность продолжать повествование. Под конец Эрагон вытащил из заплечного мешка свиток Насуады и вручил его Имиладрис.

Она взяла свиток, надломила печать и развернула пергамент. Прочитав послание, она вздохнула, на минутку прикрыла глаза, словно от боли, и сказала с искренним сожалением:

– Теперь я понимаю истинную глубину своего безумного поступка! Мои страдания могли бы закончиться гораздо раньше, если бы я не вывела свои войска и не отказалась принимать посланцев Аджихада, узнав, что Арья попала в засаду. Мне вообще не следовало винить варденов в ее гибели. Для такой старой женщины я вела себя просто глупо.