Эрагон. Возвращение

– Как же ты можешь этого не знать? Учитывая обстоятельства твоей жизни и тот страх, который Гальбаторикс сеет среди своих подданных, можно, конечно, догадаться, что воспитывали тебя в темноте, невежестве и полном незнании собственного наследия. Но я просто поверить не могу, чтобы Бром допустил подобный промах – ведь о таких вещах знают даже самые юные эльфы и гномы. Между прочим, даже дети варденов куда больше знают о своем прошлом.

– Бром куда больше был обеспокоен тем, чтобы спасти меня от смерти, – довольно резко возразил Эрагон, – а не тем, чтобы дать мне знания о тех людях и правителях, которые давно уже мертвы!

Оромис не ответил и надолго погрузился в молчание. Потом, наконец, заговорил снова:

– Прости меня. Я не хотел оспаривать позицию Брома. Хотя, конечно, мое нетерпение и чрезмерно. Но у нас так мало времени! И каждая новая порция знаний, которую ты должен усвоить, уменьшает количество времени, отпущенного на то, чем ты должен овладеть в совершенстве за время пребывания здесь. – Оромис принялся выставлять на стол хлеб, булочки, миски с овощами и фруктами. Потом сел, на мгновение прикрыл веками глаза и только после этого положил в рот первый кусок. – Королевство Броддринг, – принялся неторопливо рассказывать он, – это государство, созданное людьми и существовавшее до падения Всадников. Гальбаторикс, со своими Проклятыми, убив Враиля, напал на Илирию, сместил короля Ангреноста, захватил его трон и присвоил все его титулы. Королевство Броддринг тогда составляло основное ядро его завоеваний, а потом он присоединил к своим владениям остров Врёнгард и другие земли на востоке и на юге, создав ту Империю, которая так хорошо тебе известна. Формально королевство Броддринг и сейчас еще существует, хотя сомневаюсь, что для кого-нибудь это название значит что-либо большее, чем просто одно из слов в королевских декретах.

Опасаясь надоесть Оромису бесконечными вопросами, Эрагон решил сосредоточиться на еде. Эльф, впрочем, догадался обо всем по его лицу и сказал:

– Ты напоминаешь мне Брома в ту пору, когда я выбрал его себе в ученики. Он, правда, был моложе тебя – лет десяти, не больше, – но отличался той же любознательностью. По-моему, в течение первого года я слышал от него лишь «как, что, где, когда» и чаще всего «почему». Так что не смущайся, спрашивай, если что-то не дает тебе покоя.

– Но я так много хочу узнать! – прошептал Эрагон. – Кто такие эльфы? Откуда они пришли? Откуда был родом Бром? Что представлял из себя Морзан? Да, и правда: как, что, когда, почему… А еще мне хотелось бы знать все о Врёнгарде и Всадниках. Может быть, тогда и мой собственный путь стал бы для меня яснее.

За столом воцарилось молчание. Оромис методично общипывал веточку черной смородины, аккуратно отправляя в рот одну сочную ягоду за другой. Когда исчезла последняя ягодка, он потер руки – «отполировал ладони», как любил говорить Гэрроу, – и сказал:

– Ну, о себе я могу рассказать тебе вот что: я родился несколько веков назад в эльфийском городе Лютхивира, что на берегу озера Тюдостен. В возрасте двадцати лет, как и всех наших детей, меня представили драконьим яйцам, которые, согласно договоренности с Всадниками, хранились у нас, и ради меня из яйца проклюнулся Глаэдр. Я прошел ту же подготовку, что и все прочие Всадники, а потом более ста лет странствовал с ними по свету, исполняя волю Враиля. В конце концов пришел тот день, когда мне и моим сверстникам настала пора удалиться на покой и передавать накопленный опыт последующим поколениям. Мы осели в Илирии и стали учить новых Всадников – у каждого было не более двух учеников одновременно. А потом нас уничтожил Гальбаторикс.

– А Бром?

– Родители Брома были художниками, они иллюстрировали старинные рукописи. Родом они из Куасты. Его мать звали Нельда, а отца Холкомб. Куаста ведь настолько отделена от остальной Алагейзии горами Спайна, что там сохранилось немало весьма необычных, даже странных традиций, обычаев и предрассудков. Бром, прибыв в Илирию, еще довольно долго, например, три раза стучал по дверной раме, прежде чем войти в комнату или выйти из нее. Но другие ученики поддразнивали его из-за этой привычки, и он оставил ее, а вместе с нею и еще некоторые.

Морзан стал моим учеником несколько раньше Брома. Он же стал и самой большой моей неудачей. А Бром сделал из него для себя настоящего идола. Он не отходил от Морзана ни на шаг, никогда ему не противоречил и никогда не верил, что может хоть в чем-то его превзойти. Морзан же – признаюсь со стыдом, ибо вполне в моих силах было остановить это, – прекрасно все видел и вовсю пользовался преданностью Брома. Его гордость и жестокость не знали предела, и я решил их с Бромом разлучить. Но не успел: Морзан уже переметнулся на сторону Гальбаторикса и помог ему украсть только что проклюнувшегося детеныша дракона Шрюкна, чтобы заменить им того, которого Гальбаторикс потерял. Для этого Морзану пришлось убить того Всадника, которого выбрал сам Шрюкн. А потом Морзан и Гальбаторикс вместе сбежали, и приговор нашей судьбы был подписан.