Эрагон. Возвращение

Стараясь не шуметь, Роран подтянулся и полез вверх по цепи, перехватывая ее руками. Правое плечо, там, где его ранил раззак, после морской воды горело огнем, но он, не обращая внимания на боль, продолжал взбираться. Добравшись до клюза, в который уходила якорная цепь, он несколько секунд передохнул и полез дальше, цепляясь за балки, что поддерживали крашеную фигуру, украшавшую нос корабля, затем перебрался через фальшборт и оказался на палубе. Утхар был уже там; он тяжело дышал; вода так и лила с него ручьем.

Сжимая в руках дубинки, они осторожно двинулись в сторону кормы, прячась за каждым выступающим предметом. До часовых, которые, облокотившись о фальшборт, перебрасывались словами с Биргит, оставалось фута три, не больше.

Выждав минутку, Роран и Утхар прыгнули на часовых и обрушили им на головы тяжелые дубинки; те не успели даже схватиться за свои сабли и сразу рухнули на палубу. Биргит махнула рукой Джоаду, и оставшиеся на берегу моментально подхватили сходни и, подняв один конец, уложили его на борт. Утхар тут же принайтовил его к стойкам фальшборта.

Нолфаврель первым взбежал на палубу, и Роран, бросив ему моток веревки, приказал:

– Свяжи этих двоих и заткни им покрепче рты.

Затем все, за исключением Гертруды, спустились на нижнюю палубу: нужно было обезвредить и остальных часовых. Но людей там оказалось гораздо больше; помимо часовых, они обнаружили также корабельного эконома, боцмана, кока и его помощника. Их вытащили из постелей, тех, кто сопротивлялся, слегка стукнули по голове и всех надежно связали. Кстати, Биргит снова проявила себя, лично захватив и связав двоих.

Джоад велел усадить пленников в ряд на палубе, чтобы они всегда были на виду, и сказал своим сообщникам:

– Нам еще многое нужно успеть, а времени совсем мало. Итак, учтите: теперь капитаном «Крыла дракона» будет Утхар, и все должны выполнять его распоряжения. Роран, ты слышал? За своих людей отвечаешь ты.

И на корабле закипела бешеная работа, продолжавшаяся не менее двух часов. Моряки занимались такелажем и парусами, а Роран и его односельчане освобождали трюм от ненужных грузов, например от тюков шерсти-сырца. Тюки попросту спускали за борт, но очень осторожно, и никто на верфях не услышал ни одного всплеска. Чтобы разместить на борту «Крыла дракона» всех беглецов, нужно было освободить как можно больше места.

Роран обматывал канатом бочку, когда кто-то негромко предупредил: «Кто-то идет!» Все, за исключением Джоада и Утхара, тут же попрятались и схватились за оружие. А эти двое принялись расхаживать взад-вперед, изображая часовых. У Рорана просто сердце готово было выскочить из груди, но он лежал совершенно неподвижно и старался не думать о том, что сейчас может произойти. Потом он услышал голос Джоада: тот о чем-то разговаривал с пришедшим. Роран затаил дыхание, и тут по сходням простучали чьи-то легкие шаги.

Это была Хелен!

Она надела самое простое платье, а волосы спрятала под платок. На плече у нее висел джутовый мешок с пожитками. Она молча отнесла мешок в каюту и тут же вернулась на палубу, встав рядом с Джоадом. Лицо старого купца так и светилось, и Роран решил, что более счастливого человека ему видеть не доводилось.

Небо над далекими вершинами Спайна еще только начинало светлеть, когда один из матросов, поднявшись на рею, свистнул, указывая на север и давая понять, что видит на берегу остальных беглецов.

Роран быстро поднялся на палубу. Отпущенное им ночью время истекало. На берегу была отчетливо видна темная толпа людей, ждавших судно. Эта часть плана строилась на особенностях древнего города. Дело в том, что в Тирме – в отличие от большинства приморских городов – городские стены не имели открытых проходов к морю и полностью огораживали основную часть города на случай нападения пиратов, что здесь случалось нередко. Это означало, что дома, построенные близ гавани и находившиеся за городской стеной, оставались незащищенными, что было только на руку беглецам из Карвахолла: они легко сумели спуститься прямо к причалу.

– Быстрее, быстрее! – торопил людей Джоад.

По команде Утхара матросы выволокли на палубу кучу дротиков для огромных баллист, стоявших вдоль бортов, а также корзины с мерзко воняющей смолой, которой принялись мазать наконечники дротиков. Потом натянули огромные луки баллист и зарядили их. Требовались усилия двоих, чтобы натянуть свитую из жил тетиву и зацепить ее за спусковой крючок.

Две трети беглецов уже успели погрузиться на борт, когда их заметила стража, патрулировавшая укрепления Тирма. Трубы заиграли сигнал тревоги, но не успел этот сигнал затихнуть, как Утхар заорал:

– Поджигай и пускай!

С горящей масляной лампой, которую прихватил с собой Джоад, Нолфаврель побежал от баллисты к баллисте, поднося огонь к дротикам и поджигая смолу. Как только она вспыхивала, матрос, стоявший у спускового механизма, дергал за веревку, и дротик с низким жужжанием летел в цель. Двенадцать пылающих дротиков уже вонзились в корабли и портовые здания, точно ревущие раскаленные метеоры, падающие с неба.

– Перезарядить! – рявкнул Утхар.