Читаем Эразм Роттердамский Стихотворения. Иоанн Секунд Поцелуи полностью

35. ОБ ОСОБЕННОЙ ХВАЛЕ АРХАНГЕЛА ГАВРИИЛА[166]

Как тебя воспеть, Гавриил, достойно,Вышний сонм кого чтит по праву первым,О, ближайший ты громовержца — богаОруженосец?Битвами его ты, отважный, правишь;Лучше ведь никто не хранит оплотаНравственных людей и не ломит злобныхЯрые силы.Храмов святость ты охраняешь; древле10 Вестником тебя о грядущих бедах
Тот познал, кого льву лизать приятно[167]Пастью отверстой.Пред Захарией, тем супругом старым,[168]Ладан кто курил, как залог потомстваПозднего, — пред ним изумленным стал ты —Вестник нежданный.Что об этом всём мы поем суетном?Сладко помнить, что был подобный вестник:Радостней его ничего не ведал20 Мир этот скорбный.Не было тогда ни спасенья, дажеНи надежд спастись, но, исшед от Стикса,Смерть, людей в полон захватив, стирала
Незащищенных.И творец тогда об искусствах новых[169]Думая, — чтоб мир человек постигнул,Лишь тебя призвал, Гавриил, на помощьВ деле великом.«Полети к земле, — говорит, — приветствуй30 Деву: скоро та матерью мне станет.Тайну сохрани, чтоб не вызнал это ,Недруг лукавый.Дело так сверши». Это лишь промолвилОн, а ты, скользнув, рассекаешь плавноПтицы-облака, опереньем пестрым
Небо украсив.Солнце блещет как, разгоняя тучи,Так сверкает он, — об Ириде древнейПамять, — и кругом окаймляя небо40 Блеском одежды.И его полет в правой части небаВидит враг-дракон, взгляд скосив, на землюНавалясь, теснит широко и желтойПастью бледнеет.Быстрый, ты достиг Назарета кровель,И, сойдя в покой благочестной девы,Царственные ей сообщаешь вести,Радостен ликом.
В затрудненье здесь наша лира, — славить50 Мир ли ей теперь, что от зла свободен,Бога или ту, что несет во чреве, —Дивный, тебя ли,Ведавшего все? По заслугам к вышнимПризван ты делам, и тебе святомуИ счастливцу лишь одному присталоДолг сей исполнить.Здравствуй добрый наш мироносец, первымВетвь оливы нам приносящий, нынеВозвести времен наступленье лучшихТонущим землям.

36. ОБ ОСОБЕННОЙ ХВАЛЕ РАФАИЛА[170]

Перейти на страницу:

Все книги серии Литературные памятники

Похожие книги

Сага о Ньяле
Сага о Ньяле

«Сага о Ньяле» – самая большая из всех родовых саг и единственная родовая сага, в которой рассказывается о людях с южного побережья Исландии. Меткость характеристик, драматизм действия и необыкновенная живость языка и являются причиной того, что «Сага о Ньяле» всегда была и продолжает быть самой любимой книгой исландского парода. Этому способствует еще и то, что ее центральные образы – великодушный и благородный Гуннар, который никогда не брал в руки оружия у себя на родине, кроме как для того, чтобы защищать свою жизнь, и его верный друг – мудрый и миролюбивый Ньяль, который вообще никогда по брал в руки оружия. Гибель сначала одного из них, а потом другого – две трагические вершины этой замечательной саги, которая, после грандиозной тяжбы о сожжении Ньяля и грандиозной мести за его сожжение, кончается полным примирением оставшихся в живых участников распри.Эта сага возникла в конце XIII века, т. е. позднее других родовых саг. Она сохранилась в очень многих списках не древнее 1300 г. Сага распадается на две саги, приблизительно одинакового объема, – сагу о Гуннаро и сагу о сожжении Ньяля. Кроме того, в ней есть две побочные сюжетные линии – история Хрута и его жены Унн и история двух первых браков Халльгерд, а во второй половине саги есть две чужеродные вставки – история христианизации Исландии и рассказ о битве с королем Брианом в Ирландии. В этой саге наряду с устной традицией использованы письменные источники.

Исландские саги

Европейская старинная литература / Мифы. Легенды. Эпос / Древние книги
Гаргантюа и Пантагрюэль
Гаргантюа и Пантагрюэль

«Гаргантюа и Пантагрюэль» — веселая, темпераментная энциклопедия нравов европейского Ренессанса. Великий Рабле подобрал такой ключ к жизни, к народному творчеству, чтобы на страницах романа жизнь забила ключом, не иссякающим в веках, — и раскаты его гомерческого хохота его героев до сих пор слышны в мировой литературе.В романе «Гаргантюа и Пантагрюэль» чудесным образом уживаются откровенная насмешка и сложный гротеск, непристойность и глубина. "Рабле собирал мудрость в народной стихии старинных провинциальных наречий, поговорок, пословиц, школьных фарсов, из уст дураков и шутов. Но, преломляясь через это шутовство, раскрываются во всем своем величии гений века и его пророческая сила", — писал историк Мишле.Этот шедевр венчает карнавальную культуру Средневековья, проливая "обратный свет на тысячелетия развития народной смеховой культуры".Заразительный раблезианский смех оздоровил литературу и навсегда покорил широкую читательскую аудиторию. Богатейшая языковая палитра романа сохранена замечательным переводом Н.Любимова, а яркая образность нашла идеальное выражение в иллюстрациях французского художника Густава Доре.Вступительная статья А. Дживелегова, примечания С. Артамонова и С. Маркиша.

Франсуа Рабле

Европейская старинная литература