Эрдейский поход

Туп и неопасен, ну, почти не опасен учебный клинок, если бьёшься в латах. Но по весу-то — как боевой. А если к весу тому приложить силушку богатырскую. А немощных в Сторожной дружине не держат. И потому каждый пропущенный удар выходит… В общем, будто булавой промеж лопаток засадили.

Всеволод поднялся не сразу. А и не торопили. Дали отлежаться. Отдышаться. Прийти в себя. Сил набраться.

Даже поднесли водицы. Шлем сняли. Напоить — не напоили, но прополоскать горло дали.

А вот доспехи скинуть не позволили.

Значит, ещё не всё. Значит, всё только начинается.

Всеволод не видел, как пытливо смотрят на него гости старца Олексы.

Глава 2

— Так это он и есть, мастер Алекс? — к старцу-воеводе обратился высокий иноземец с худым носатым лицом. Иноземец говорил с сильным акцентом, по которому без труда можно было распознать германца.

— Он и есть, — кивнул Олекса, не поворачивая головы, — Всеволод Обоерукий. Лучший из всех, кого я смог подготовить. Силён, ловок и отважен. Умён и смекалист. Любую науку схватывает на лету. Язык ваш знает. А равного Всеволоду в бою не сыщется по всей Стороже. Волчью стаю в лесу в одиночку изрубит. И с супротивником поопаснее совладает.

— Хорош, — согласился немец. — Долго продержался.

Олекса вздохнул. И — посетовал на хваленного:

— Долго-то долго. Но проку с того немного. Славный воин Всеволод — тут нечего сказать, да только вот ярости должной ему пока не хватает. Время теряет, вместо того, чтобы сразу врага валить.

— Вы несправедливы к своему ученику, мастер, — покачал головой иноземец. — Ярость — дело наживное. А перед сейчас Всеволодом не враг. Не оборотень-вервольф, не кровопийца-нахтцерер, не Рыцарь Ночи. И он это прекрасно знает.

— А я бы предпочёл, чтобы взяв в руки оружие, он забывал обо всём. В битве, хоть бы даже и в учебной, излишние знания и ненужные размышления вредны и обременительны.

— И снова позволю себе не согласится с вами. При всём уважении и почтении, мастер Алекс… Умение сохранять в горячке боя трезвость рассудка и хладность крови зачастую бывает полезнее слепой ярости.

— Вы, немцы, всегда ставите рассудок превыше всего, — поморщился старец. — А по мне, тот, кто должен убивать — не важно, нечисть или людей — пусть делает это быстро, без раздумий и колебаний. И пусть приучается к тому сразу. Но оставим этот никчёмный спор. Я скажу так. Не готов ещё Всеволод, к чему будет призван… Недостаточно готов. Однако времени для дальнейшего обучения нет. И всё равно некому больше вести дружину к Серебряным воротам.

— Я думаю, он справится, мастер Алекс.

— Будем надеяться, — тихо сказал Олекса. — Ничего иного не остаётся.

На собеседника он так и не взглянул.

— А сейчас — пора.

— Последнее испытание? — понимающе спросил немец.

— Последнее, — кивнул старец. — Испытание.

Всеволод к тому времени снова стоял на ногах. Мечи ещё лежали на земле, шлем он держал в руках. Но Всеволод был готов. Биться с очередной четвёркой. И со следующей, и с новой…

Но не к тому, что произошло.

Вместо четырёх обвешанных доспехами противников против него выступил один. Без лат.

Седой старик выступил. С тяжёлым тупым мечом.

И это было хуже всего.

Старец-воевода Олекса — боец из бойцов. Это Всеволод знал хорошо. Это хорошо знала вся дружина. Олекса неоднократно показывал им, на что способен. И что должны уметь хотя бы в полсилы, хотя бы в четверть силы другие воины Сторожи. Наука эта давалось тяжело и дорого. Горе было тем, кто по нерасторопности или неразумению попадал на тренировках под меч воеводы. Пусть даже тупой.

Меч Олексы пощады не знал. Меч Олексы калечил и надолго отправлял неловких, непроворных и непонятливых дружинников в избу костоправа-травника. Бывали и убитые. Тогда приходилось искать достойную замену и пополнять Сторожное братство новыми воинами со стороны.

Зато остальная дружина училась.

А Всеволод был самым способным учеником. Избу лекаря дядьки Михея он по сию пору изнутри не видел ни разу. Не довелось. Бог миловал.

Олекса подошёл ближе.

— Воевода… — Всеволод растеряно захлопал глазами.

Нет, он не испугался. Точнее… честнее — и испугался тоже — дрожь вон какая прошла волной по спине и рукам, но боялся сейчас Всеволод не только за себя.

— Воевода?!

Ну, как же так? Без доспеха, в одной лишь сорочке — и в бой на железе!

И хотя никто никогда в учебных боях не мог даже задеть старого опытного воина, всё же…

— Слушай меня внимательно, Всеволод, — голос старца был по обыкновению сух и неприветлив. — Слушай и запоминай. Если что непонятно — спрашивай. Ибо сначала мы будем говорить…

А потом — драться? Всеволод закрыл рот. Подобрался. Он слушал…

— Ты одолел пятерых. Лишил меча шестого. Едва не свалил седьмого. Это очень хорошо…

Пауза. Слова старец ронял отрывисто и скупо. Как всегда на важным уроке.

— Для обычного воина — хорошо.

Пауза.

— И это неплохо для обычного ратника Сторожи…

Ещё пауза.

— Но этого мало, недостаточно этого для лучшего бойца моей дружины.

Долгая пауза. Всеволод внимал. Такое слушать было приятно. И — тревожно.

— Первое, — Олекса перешёл к делу и заговорил быстрее. — Долго возишься. Слишком долго. Непозволительно долго.