Еретическое путешествие к точке невозврата

– Господин барон, по-моему, вот эта самая «Дохлая рыба», – негромко сказал Карл, внезапно остановившись. – Думаю, будет лучше, если вы с госпожой подождёте на улице, а я поищу монаха, такие притоны по моей части. Дайте мне монету.

– Так и сделаем, – согласился Вольфгер, – держи. Госпожа Алаэтэль, давай отойдём в сторонку, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания добрых граждан Дрездена.

Алаэтэль послушно шагнула в тень, Вольфгер отошёл за ней и встал с таким расчётом, чтобы своим телом прикрывать девушку.

Карл вошёл в трактир. В нос ему ударило прокисшим пивом, грязным тряпьём, давно немытыми человеческими телами – запах пьянства и бедности.

Всё было как обычно. На тележном колесе, подвешенном под потолком на ржавых цепях, тускло горели, оплывая, сальные свечи, за столами на лавках пили, играли в кости и что-то ели люди самого подозрительного и неприятного вида, им прислуживали непотребные девки, размалёванные, полупьяные, расхристанные. На Карла вроде бы никто не обратил внимания, но он намётанным глазом бывшего вора перехватил пару быстрых и внимательных взглядов со стороны субъектов, казавшихся вдребезги пьяными. «Ну что ж, пусть смотрят…»

Карл протолкался к стойке, кинул на прилавок монету и спросил:

– Отец Бернардус сегодня здесь?

– Где ж ему быть? Ясное дело, здесь, – кивнул трактирщик, забирая медяшку.

– Покажи мне его, я нездешний, а перетереть кое-что надо, – попросил Карл, кладя перед трактирщиком вторую монету.

Тот молча ткнул подбородком в сторону человека, сидящего в одиночестве за маленьким столиком в самом тёмном углу.

– Дай мне пару пива, – попросил Карл, и, дождавшись, когда трактирщик со стуком поставит перед ним две деревянные кружки с почерневшими краями, взял их и направился к монаху.

Карл отодвинул ногой табурет, сел и одну кружку поставил перед собой, а другую толкнул в сторону монаха.

– Выпьем, – предложил он.

– Ты кто такой? – тускло спросил монах, не притрагиваясь к угощению. – Чужого не пью.

– Считай, что это аванс, – усмехнулся Карл, – есть работёнка.

– Ты кто такой? – повторил монах.

Он был одет в штопанный-перештопанный кафтан, грязную рубаху и штаны, заправленные в сапоги. Тонзура на его голове уже почти заросла, но всё же характерное выражение лица монаха – смесь постного благочестия, хитрости и осторожности – выдавало его.

– А тебе не всё равно, кто я? – удивился Карл, – человек….

– Было бы всё равно, не спрашивал, – неприветливо ответил монах. – Ну? И не вздумай врать. Если доглядчик инквизиции, живым не уйдёшь. Завтра всплывёшь в Эльбе пузом кверху. А ты думал, у нас почему так трактир называется? – ухмыльнулся отец Бернардус.

– Да брось, нашёл кого пугать, – спокойно ответил Карл, потягивая пиво. – Ты про Живодёра слыхал?

– Ну….

– Не нукай, не лошадь. Я из его ганзы. [39]

– Так ведь он….

– Правильно. Нет больше Живодёра. А я вот уцелел, потому что оказался поумнее его, ясно? Так будем о деле говорить? – и Карл достал монету, полученную у аптекаря.

– Ну, ты идиот… – с некоторым облегчением сообщил отец Бернардус, разглядев руну на монете. – Ещё чуть-чуть, я ребятам бы моргнул, и тебя – чик, и всё. Сразу не мог знак показать? Чего комедь-то ломал?

– А я на тебя посмотреть хотел, – усмехнулся Карл.

– Ну и как, насмотрелся? Я те не девка, неча на меня пялиться! Выкладывай, с чем пришёл!

– Не здесь. Дельце серьёзное и пахнет гульденами, – таинственно ответил Карл.

– Ладно, пёс с тобой, – вздохнул бывший монах, – пойдём ко мне, но смотри, ежели чего…

– Да не трусь, нужен ты мне… – сказал Карл, – сделаешь дело, получишь денежки, и свободен!

– Ганс! – крикнул отец Бернардус трактирщику, – я тут выйду, прогуляюсь до дому с одним, скоро вернусь.

Трактирщик кивнул, всё было ясно. Посылать за кабацкими головорезами было не нужно.

На улице к Карлу подошёл Вольфгер:

– Ну как, договорились?

– Это ещё кто?! – отпрянул монах, хватаясь за нож.

– Заказчик, – спокойно сказал Карл, – я у него в услужении. Ты что, думаешь, у меня полные карманы гульденов? Я – человек маленький.

Увидев, что рядом с Вольфгером стоит женщина явно из благородных, отец Бернардус немного успокоился.

– Ладно, пошли, – сказал он.

– Далеко идти? – поинтересовался осторожный Карл.

– Здесь всё близко, – с каким-то нехорошим, двойным смыслом ответил отец Бернардус. – Но мой дом малость на отшибе, боятся людишки-то, хе-хе. И правильно делают, между прочим. Ну, ладно, пошли.

Идти пришлось, и правда, недолго. Домишко отца Бернардуса стоял у самой реки, до Вольфгера отчётливо донеслось журчание текущей воды. Хозяин толкнул дверь, вошёл первым, высек огонь, зажёг пару свечей, обернулся и сказал:

– Заходите.

Вольфгер вошёл первым и настороженно огляделся. В комнате было на удивление чисто: дощатый, выскобленный добела пол, бревенчатые стены, стол, табуреты, сундук, накрытый какой-то тряпкой. В дальней стене комнаты была ещё одна закрытая дверь.