Еретик. Книга 2

         «Мужайся, Вивьен», – подумал он. – «Тебе придется непросто. Но, уверен, ты справишься с этим. Благослови тебя Господь».

         Резко схватив со стола лист бумаги и обмакнув в чернильницу свежее перо, Ансель начал наспех дрожащей рукой выводить слова своего последнего послания Гийому. Он не станет передавать письмо лично – граф должен будет обнаружить его, поняв, что учитель покинул Кантелё.

         Слова проносились в голове Анселя с такой быстротой, что он с трудом мог уловить каждое из них, и все же рука каким-то образом успевала выводить их на бумаге. «Ваше сиятельство» – начал он.

         «Никакого фамильярного обращения, лишь официальный тон!»

         Я повинен во грехах перед вами и Святой Церковью…

         Нет никакого оправдания моему преступлению и моей дерзости…

         …приютили в своем доме еретика, дали ему кров, не зная, кто я такой…

         Я, Ансель де Кутт, признаюсь, что повинен в исповедании катарской ереси перед Богом и Его Церковью…

         …молюсь, чтобы вы не пострадали за мои грехи, ибо, видит Бог, вы ни о чем не догадывались…

         …сдаюсь на милость епископа Кантильена Лорана…

         …готов примириться с Церковью, если мне удастся снискать прощения Господнего, или принять казнь, если на то будет Его воля

…

         …раскаялся…

         Нет больше сил терпеть муки совести…

         Надеюсь на помощь служителей Господа или на справедливое наказание…

         …должен был сдаться раньше, но боялся и надеялся сохранить свою тайну и от вас, и от слуг Господних, инквизиторов…

         Да помилует меня Господь.

         Закончив свое послание, Ансель, тяжело дыша, распрямился над столом. Он оставил письмо на видном месте, надеясь, что Гийом сумеет понять его замысел. Он умный молодой человек, он догадается. Он просто обязан догадаться.

          Поняв, что пути назад нет и что учителя не спасти, Гийом должен был разрушить молельную комнату и искоренить все признаки веры, в которую Ансель его посвящал, чтобы при следующей проверке особняка у инквизиции не было вопросов.

         «Только так я смогу уберечь тебя. Прости», – покачал головой Ансель, стараясь заглушить тоску. Мысленно он все еще проговаривал свой план. —«Я поеду в Руан. Я добьюсь аудиенции у Лорана и признаюсь ему в ереси. Скажу, что собирался передавать ее своим ученикам, но не успел даже и начать – раскаялся раньше. Пусть ложь станет моим проклятьем, но я должен это сделать. С Божьей помощью – искреннее удивление Ренара и умелая ложь Вивьена в ответ на это заявление станет лучшим подтверждением моей честности, и их не тронут. Попрошу епископа не арестовывать их, воззвав к его милости. Возможно, проникнувшись моей честностью – с опорой на старые симпатии – судья Лоран не станет устраивать пристрастный допрос. А если станет…

         Господи, молю тебя, пусть он послушает меня!»

         Ансель вышел из комнаты. Он не взял с собой никаких вещей, кроме одного меча, который повесил на пояс, и небольшого ножа, который припрятал в одежде. Дорога до Руана была знакомой и спокойной, но ночью даже на ней могли попасться разбойники. Наткнуться на них без оружия было бы просто-напросто глупо, с учетом того, какая цель ждала его в конце пути. Остальные же вещи были без надобности там, куда он направлялся.

         Кроме одной. Для нее потребуется небольшая заплечная сумка.

         Тихо выйдя из комнаты, Ансель неслышными, но быстрыми шагами двинулся вперед по темному коридору особняка. Если ему удастся забрать последнюю вещь быстро, он будет на месте еще до рассвета.

         Отвлек Анселя довольно яркий свет, льющийся из одного коридора. На миг замерев, он осторожно заглянул за угол, стараясь не попасться на глаза тому, кто мог там бы оказаться.

         Источник света находился за приоткрытой дверью библиотеки. Это было хорошо. Если Гийом здесь, стало быть, в спальне его нет, и книга, которую Ансель надеялся забрать как улику, сейчас никем не охраняется.

         Однако мысль об ученике защемила Анселю сердце. Он остановился, ухватившись за угол, где сходились две стены.

         «Уходи», – велел он себе. – «Не стоит никому знать о твоих планах. Гийому – точно не стоит. Он не поймет. Он постарается помешать».

         Но время шло, а Ансель оставался недвижим, не в силах развернуться и уйти, не перемолвившись с учеником хотя бы парой слов, зная, что этот разговор станет для них последним.