Еретики Дюны

До каких пределов дойдет Бене Джессерит в преподнесении существенного урока, размышлял он. Тараза выбила его из привычных процессов работы в ментатском модуле. Он чувствовал, что весь инцидент на корабле Союза был разыгран специально для него. Он был сбит с предсказуемого курса. Какой же странной мерещилась ему Гамма, когда он двигался по охраняемой полосе к выходам.

Тег повидал много планет, изучил не только их обычаи, но и отпечаток, накладываемый обычаями на их обитателей. Некоторые планеты имели большое желтое солнце, которое низко висело над ними и делало все живое теплым, развивающимся, растущим. Несколько планет владели маленькими мерцающими солнцами, висящими высоко в темном небе, и их свет затрагивал эти планеты очень мало. Вариации существовали внутри и даже вне этого размаха. Гамму была желто-зеленым вариантом, с днем в тридцать один стандартный час и двадцать семь стандартных минут, продолжительностью года в два и шесть десятых стандартного года. Тег считал, что знает Гамму.

Когда Харконненам пришлось ее покинуть, на ней высадились колонисты, отпавшие от Данианской группы уходивших в Рассеяние, и назвали эту планету во время грандиозной переписи звездных карт в честь Гурни Хэллека. В те дни эти колонисты назывались не данианцами, а каледанцами, — но ведь известно, что искажаются названия, проходя через тысячелетия.

Тег помедлил у защитных отвалов входа, уводившего с поля вниз под Оплот. Тараза и ее свита двигались позади него. Он видел, как Тараза напряженно разговаривала с Одрейд.

«Манифест Атридесов», — подумал он.

Даже на Гамму мало кто признавался в происхождении от Харконненов или от Атридесов, хотя генотипы были видны повсюду — особенно доминировал генотип Атридесов: длинные заостренные носы, высокие лбы и чувственные рты. Часто эти кусочки встречались порознь — рот на одном лице, буравящие глаза на другом, и так в бесконечных смещениях. Иногда, один человек мог иметь все признаки, и тогда можно было видеть гордость, внутреннее осознание: «Я — ОДИН ИЗ НИХ!»

Улицы Гамму учитывали и уважали это, но немногие решались провозглашать.

Подо всем этим лежало наследство, оставленное Харконненами, — генетические линии, которые прослеживаются до самой зари человечества, до времен греков, парфян и мамелюков — тени древней истории, которые немногие, кроме профессиональных историков, подготовленных Бене Джессерит, знали даже по названиям.

Тараза и ее сопровождение поравнялись с Тегом. Он услышал, как она говорила Одрейд:

— Ты должна все это рассказать Майлсу.

Да, конечно, она ему расскажет. Он повернулся и направился мимо внутренних охранников к длинному коридору под дзотами в собственно Оплот.

«Черт возьми этих Бене Джессерит! — подумал он. — Что они на самом деле делают на Гамму?»

Множество знаков присутствия Бене Джессерит было на этой планете: обратное скрещивание, закрепляющее селекционные свойства; эта работа то и дело проступала явной подчеркнутостью соблазнительных женских глаз.

Тег ответил на салют капитанши охраны, даже не оглянувшись. «Да, глаза». Он отметил это вскоре после своего прибытия в Оплот и слишком наглядно — во время своей инспекционной поездки по планете. Он видел это часто и припомнил то, что много раз говорил Патрин: «Трудно обольстить такие глаза, как у тебя, башар-гаммутянин!»

«Немногие уделяют должное „внимание важности глаз в вопросах соблазнения“, — считал Тег. Нужна закалка Бене Джессерит, чтобы это углядеть. Большие груди у женщин, крепкие чресла у мужчин, подобранные мускулистые ягодицы — все это, естественно, важно в сексуальных спариваниях. Но без глаз все остальное нисколько не стоит. Глаза — это самая суть». Он уже давно постиг, что глаза нужного типа способны так затянуть, что ты в них просто тонешь и уже не осознаешь, что происходит, пока напрягшееся влагалище не стиснет пенис.

Он обратил внимание на красивые глаза Луциллы после их прибытия на Тамму и стал очень осторожен. Нет сомнения в том, как Орден использует ее таланты.

А вот и Луцилла, ждущая в центральной палате досмотра. Она очень быстрым жестом показала, что с гхолой все в порядке. Тег расслабился и еще раз отметил, как Луцилла и Одрейд похожи лицами, несмотря на разницу в возрасте. Отличие — в их телосложении: Луцилла выглядела поплотнее на фоне гибких форм Одрейд.

Капитанша охраны с маслеными глазами подошла к Тегу и наклонилась вплотную к нему.

— Шванги только что узнала, кого ты привез с собой, — сказала она, кивая на Таразу. — Ага, она уже здесь.

Шванги вышла из шахты лифта и направилась к Таразе, метнув лишь один гневный взгляд на Тега.

«Тараза хотела увидеть тебя, — размышлял он. — Мы все знаем почему».

— Судя по тебе, ты не особенно счастлива меня видеть, — сказала Тараза, обернувшись к Шванги.

— Я УДИВЛЕНА, Верховная Мать, — сказала Шванги. — Я и понятия не имела. — Она опять со жгучей злобой взглянула на Тега.

Одрейд и Луцилла продолжали осматривать друг друга.

— Я, конечно, слышала об этом, — сказала Одрейд. — Но все равно просто ошарашивает, когда в лице другой отражаешься сама.