Еретики Дюны

Одраде родила для Бене Гессерит девятнадцать детей, сообщили Таразе проплывающие перед глазами буквы. Все дети были рождены от разных отцов. В этом не было бы ничего необычного, но даже при самом пристальном взгляде нельзя было сказать, что столь частые роды сказались на фигуре Одраде. Черты лица носили отпечаток врожденной надменности, которую подчеркивали длинный нос и острые выдающиеся скулы. Все черты словно спускались вниз, указывая на узкий вытянутый подбородок. Рот, однако, был полным и чувственным, обещая страсть, которую Одраде умела обуздывать.

Мы всегда можем положиться на гены Атрейдесов, подумала Тараза.

Занавеска затрепетала на ветру, и Одраде, оглянувшись, посмотрела на нее. Женщины находились в малом зале утренних приемов Таразы – элегантно обставленном помещении в зеленых тонах. Контрастом выделялось лишь кресло арктически белого цвета, на котором восседала Тараза. Сводчатое окно выходило на восток, в сад и на лужайку; вдалеке виднелись заснеженные вершины гор Планеты Капитула.

Не отрывая взгляда от стола, Тараза заговорила:

– Я очень рада, что вы обе – ты и Луцилла – приняли назначение. Это сильно облегчает мою задачу.

– Я очень хочу познакомиться с Луциллой, – сказала Одраде, глядя сверху вниз на голову Таразы. Говорила Дарви глубоким и нежным контральто.

Тараза откашлялась.

– В этом нет никакой необходимости. Луцилла – один из наших лучших импринтеров. Естественно, каждая из вас подверглась идентичной процедуре освобождения от условностей, чтобы подготовить вас к вашей миссии.

В небрежном тоне Таразы было что-то оскорбительное, и только привычка к длительному общению с ней удержала Одраде от открытого негодования. Отчасти оно было вызвано словами «освобождение от условностей», догадалась Одраде. Предки Атрейдесов росли бунтарями, готовыми восстать из-за одного слова. Казалось, вся женская память Одраде была освобождена от оков и предоставлена подсознанию, свободному от всяких рациональных понятий.

Только либералы могут по-настоящему мыслить. Только либералы являются интеллектуалами. Только либералы способны понять нужды своих современников.

Сколько порока заключали в себе эти слова! – подумала Одраде. Какое требовательное и капризное «эго» прячется за этой словесной завесой.

Одраде напомнила себе, что Тараза, несмотря на свой оскорбительно-небрежный тон, употребила слово «свобода» в его исконном католическом смысле. Обобщающее образование Луциллы было тщательно скопировано с образования, полученного Одраде.

Тараза удобно откинулась на спинку кресла, но по-прежнему не отрывала взгляд от поверхности стола. Свет из восточного окна падал ей прямо на лицо, отбрасывая тень от носа и подбородка. Маленькая женщина немногим старше Одраде, Тараза до сих пор сохранила следы красоты, которая делала ее одной из лучших селекционерок, особенно в случаях с трудными производителями. Лицо было замечательно красивым – удлиненный овал с мягкой округлостью щек. Черные волосы, уложенные в высокую прическу, были гладко зачесаны назад с высокого лба. Говорила она почти не раскрывая рта, демонстрируя потрясающее владение мимикой. Ни один человек не мог избежать притяжения глаз Таразы. Синева радужки соперничала с синевой склер. В целом лицо Верховной Преподобной Матери представляло собой маску учтивости, за которой тщетно было пытаться разглядеть какие-либо эмоции.

Тем не менее Одраде хорошо понимала состояние духа Верховной Преподобной Матери. Вот сейчас она что-то пробормочет. Словно повинуясь этому тайному приказу, Тараза действительно что-то тихо пробурчала.

Верховная Мать напряженно думала, читая на дисплее биографические данные Одраде. Многие пункты этой биографии привлекали ее пристальное внимание.

Это было обнадеживающим признаком. Тараза не верила в такую мифическую вещь, как некая благодетельная сила, охраняющая человечество. Главными, заслоняющими по значимости все остальное, были для Таразы Защитная Миссия и Община Сестер. Все, что служило целям этих организаций, пусть даже махинации давно умершего Тирана, можно было считать благом. Все остальное было злом. Нашествие женщин из Рассеяния – этих чужаков, которые именовали себя Почтенными Матронами, – было воистину злом – пришельцам нельзя было доверять ни на йоту. Единственными надежными людьми для Таразы были члены Бене Гессерит, даже те Преподобные Матери, которые стояли в открытой оппозиции – именно эти люди были ее последним резервом, именно им и только им можно было доверять.

По-прежнему не глядя на Одраде, Тараза заговорила:

– Знаешь, что при сравнении тысячелетий, прошедших до эпохи Тирана, с временем, протекшим после его смерти, поражает резкое уменьшение числа крупных конфликтов. Со времени смерти Тирана количество таких конфликтов составляет менее двух процентов от числа конфликтов в предшествующие эпохи.