Эридан

Я заказываю напитки для себя, девушки и ее сестры. Пока я общаюсь с барменом, соседки переговариваются между собой. Сестра цинична и превратно истолковывает мои намерения.

— Мужчина видит в женщине только ее задницу, — говорит она так, чтобы я услышал.

По взгляду, который она бросает в мою сторону, я понимаю: она рассчитывает, что слова шокируют меня, и совсем недавно так бы и случилось. Но сейчас я смотрю на нее без всяких эмоций. Сигнальная лампочка в клиническом отделении моего разума все еще вспыхивает, но вспышки уже не такие яркие и их частота падает. Так бывает, когда разряжается батарейка.

Называть «вторжением» поглощение инопланетянами людей Земли не совсем корректно. «Вторжение» означает согласованные, организованные действия с целью захвата чужой территории. Поглощение человеческой расы — нечто иное.

Чтобы упростить понимание истинной природы произошедшего, я придумал аналогию. Военный флот бросает якорь возле первобытного острова в южной части Тихого океана. Адмирал отпускает в недельное увольнение на берег ровно столько солдат и сержантов, сколько может расквартироваться на острове. Остальных вносит в список ожидания. Их отправляют на сушу, когда для них появляется жилье. Моряки накатывают на берег, как волны, одна за другой, и через несколько дней остров по сути принадлежит им.

Остров в нашем случае — это Земля. Флот — армада космических кораблей, прибывшая из глубин космоса. Жилье — люди в качестве носителей. А моряки — крошечные двуполые симбионты, жаждущие совокупления, но способные к нему лишь опосредованно. Их недельный отпуск равен нашему столетию, если не больше. Как и все матросы, они в увольнении настроены агрессивно, ведут себя безответственно и склонны к злоупотреблению спиртным.

Это не совсем точное описание произошедшего — пути инопланетных существ, в силу их не до конца ясной природы, неисповедимы. Но, по крайней мере, моя аналогия уменьшает произошедшее до тех размеров, которые способен охватить разум человека.

Сестра девушки замечает, что мужчин нельзя всерьез обвинять за их отношение к женщинам, как и женщин — за их отношение к мужчинам.

— В конце концов, — говорит она, — что есть в жизни еще, кроме секса?

Мне вспоминается ответ Хемингуэя на вопрос, почему он больше не хочет жить. И я озвучиваю его слова настолько точно, насколько могу вспомнить.

Несмотря на то, что поначалу носителей было недостаточно, чтобы «отправить в увольнение» весь личный состав флота, резкий рост популяции после войны значительно снизил дефицит «жилья». И теперь, в 1973 году от рождества Христова, большинство «моряков» получило увольнительную. Если размножение людей продолжится теми же темпами — а оснований полагать, что это будет иначе, нет — носителей однажды станет больше, чем «моряков». Но я не думаю, что это произойдет при моей жизни. В некотором — извращенном — смысле я даже надеюсь, что этого не произойдет. Потому что быть последним землянином, возможно, не такая уж завидная участь, но никакой другой я не знаю.

Когда я думаю о симбионтах, кое-что смущает меня. Совершенно очевидно, что симбионты — такова уж их природа — не могут существовать вне сознания носителя или вне специализированной среды на своем корабле. Или могут, но строго ограниченное время. Тогда что делает симбионт, когда умирает его носитель и паразиту приходится дожидаться другого? Возвращается на корабль или перемещается во временное «жилье»?

По-видимому, возвращается на корабль. Человеческий разум не способен умещать двух инопланетных моряков дольше нескольких секунд, а, если не брать в расчет неполноценные умы человекообразных созданий, других подходящих «жилищ» на планете нет.

В общем, Хемингуэй сказал следующее (а может, ему это приписывают): зачем жить, если не можешь нормально работать, наслаждаться едой, выпивкой и сексом? Это отчасти совпадает с тем, что говорила сестра девушки, и она польщена, что ее убеждения разделяет такая выдающаяся личность.

Получается, я косвенно дал понять, что тоже поддерживаю принцип «Секс — это все». А поскольку этот тезис идет вразрез с моими убеждениями, и я поспешно вношу коррективы.

— Секс играет важную роль в жизни человека, это естественно, — говорю я обеим сестрам. — Но совершенно не естественно, когда эту сторону жизни раздувают до небес и носят, как флаг, по улицам под крики «Аллилуйя!».

Тут я замечаю перед собой два бокала «Отвертки» и делаю паузу, чтобы прикончить их. Все вокруг начинает плыть, розовые светильники разгораются ярче… Небольшое пространство, в котором находимся мы с двумя сестрами, незаметно становится центром помещения, центром Земли, центром Вселенной. Есть только этот крошечный розовый атолл — все остальное, расплываясь, уходит куда-то в бесконечность, колышась, как тихо и бессмысленно бормочущее море. Сигнальная лампа в клиническом отделении моего разума напоследок вспыхивает и гаснет. Все вокруг замирает. Как будто время остановилось. Но, остановившись в одном смысле, оно продолжает неумолимо бежать в другом…