ЭРКЮЛЬ ПУАРО

– Ma foi, ну почему я должен это вытягивать из вас клещами? Прогуляться в обществе хорошенькой девушки – разве это преступление? Разве это не естественно? Не приятно? Вас это должно возвышать в собственных глазах!

– Не вижу причины, – сказал Джеймс Бентли.

– В вашем возрасте наслаждаться женским обществом – вполне естественно и правильно.

– У меня и девушек знакомых почти нет.

– Ça se voit![105] Но вы должны стыдиться этого, нашли чем бахвалиться! По крайней мере, мисс Вильямс вы знали. Вы с ней работали, разговаривали, иногда вместе обедали, а однажды даже отправились вместе на прогулку по холму. И вот я говорю вам о ней, а вы даже не помните, как ее зовут!

Джеймс Бентли вспыхнул:

– Видите ли... у меня насчет девушек своего опыта мало. Но ведь она не из тех, кого называют «леди», верно? Нет, очень милая и все такое... но, боюсь, моей маме она бы показалась простоватой.

– Важно то, что думаете о ней вы.

Джеймс Бентли снова вспыхнул.

– Взять ее прическу, – сказал он, – или как она одевается. Мама, конечно, была человеком старых понятий... – Он не договорил.

– Но вам-то мисс Вильямс казалась... как бы лучше сказать... симпатичной?

– Она всегда была очень добра, – растягивая слова, произнес Джеймс Бентли. – Но не совсем... если честно... не совсем меня понимала. Ее мама умерла, когда она была совсем ребенком.

– А потом вы лишились работы, – вступил Пуаро. – Найти другую было не так просто. Однажды вы, если не ошибаюсь, встретились с мисс Вильямс в Бродхинни?

Джеймс Бентли явно смутился.

– Да... да. Она приезжала туда по делу и заранее послала мне открытку. Чтобы я ее встретил. Ума не приложу, зачем ей это понадобилось. Не так уж близко мы были знакомы.

– Но вы с ней встретились?

– Да. Зачем обижать человека?

– И пошли с ней в кино? Или пообедать?

Джеймс Бентли был шокирован:

– Нет, что вы! Ничего такого не было. Мы... просто поговорили на остановке, пока она ждала свой автобус.

– Несчастная девушка, наверное, получила массу удовольствия.

Джеймс Бентли резко бросил:

– У меня совсем не было денег. Вы об этом забываете. Совсем.

– Да, конечно. Ведь это было за несколько дней до убийства миссис МакГинти?

Джеймс Бентли кивнул. Потом неожиданно добавил:

– Да, был понедельник. А ее убили в среду.

– Хочу спросить вас еще кое о чем, мистер Бентли. Миссис МакГинти читала «Санди Комет»?

– Да, читала.

– А вы когда-нибудь эту газету открывали?

– Она мне иногда ее предлагала, но я почти всегда отказывался. Моя мама такие газеты не признавала.

– Значит, последний перед ее убийством номер «Санди Комет» вы не видели?

– Нет.

– И миссис МакГинти ничего вам о том номере не говорила, о том, что в нем напечатано?

– Говорила, – неожиданно заявил Джеймс Бентли. – Можно сказать, взахлеб.

– О-ля-ля! Говорила, да еще и взахлеб. Что же она говорила? Только поточнее. Это важно.

– Ну, я теперь точно не помню. Там была статья про какое-то старое дело об убийстве. Кажется, дело Крейга... а может, и не Крейга. Во всяком случае, она сказала: кто-то, замешанный в том деле, сейчас живет в Бродхинни. Она прямо захлебывалась. Я даже не понял, почему она так разволновалась.

– А она сказала, кто именно... живет в Бродхинни?

Джеймс Бентли неуверенно ответил:

– По-моему, это женщина, у которой сын пишет пьесы.

– Она назвала ее по фамилии?

– Нет... я... это ведь так давно было...

– Умоляю вас – сосредоточьтесь. Вы ведь хотите вернуться на свободу?

– На свободу? – Бентли даже удивился.

– Да, на свободу.

– Я... ну да, конечно...

– Тогда вспоминайте! Что сказала миссис МакГинти?

– Ну... что-то вроде «вся из себя довольная да гордая. А гордиться особенно и нечем, если все выйдет наружу». И что, мол, по фотографии никогда не скажешь, что это она и есть. Ну, понятное дело, снимок-то совсем старый.

– Но почему вы решили, что речь шла именно о миссис Апворд?

– Даже не знаю... Откуда-то взялось такое впечатление. Перед этим она говорила о миссис Апворд... мне было неинтересно, я отвлекся... а потом... вот сейчас пытаюсь вспомнить и не могу точно сказать, о ком шла речь. Миссис МакГинти вообще была болтушкой.

Пуаро вздохнул:

– Лично я считаю, что речь шла не о миссис Апворд. Миссис МакГинти имела в виду кого-то другого. Какая нелепость – попасть на виселицу из-за того, что, разговаривая с людьми, ты был невнимателен... А миссис МакГинти рассказывала вам о домах, где она работала, о своих домохозяйках?

– Вообще-то бывало... но спрашивать меня об этом – пустое дело. Вы не хотите понять, мосье Пуаро, что я в то время был занят собственной жизнью, собственными проблемами. Я тогда был весь на нервах.

– На нервах! Сейчас у вас для этого гораздо больше причин! Вспомните, говорила ли миссис МакГинти о миссис Карпентер – тогда она была миссис Селкирк – или о миссис Ренделл?

– Карпентер? Это у которого новый дом на вершине холма и шикарная машина? Он был обручен с миссис Селкирк... да, миссис МакГинти всегда эту миссис Карпентер чихвостила. Не знаю почему. «Выскочка» – вот как она ее называла. Что она этим хотела сказать, не знаю.