Эркюль Пуаро

Пуаро вежливо ждал, что последует дальше. Это был один из тех случаев, когда сугубо английский юмор был выше его понимания, а ведь он прожил в Англии полжизни. Он и сам играл в детстве в «прятки» и в «пекаря», но у него вовсе не возникало желания рассказывать об этих играх, даже думать о них.

Когда Спенс наконец отсмеялся, Пуаро чуть утомленно повторил:

– Так как же она рассталась с жизнью?

Улыбка сбежала с лица Спенса. Он снова посерьезнел:

– Ее ударили по затылку чем-то острым и тяжелым. Убийца обшарил комнату и похитил ее сбережения, около тридцати фунтов наличными. Она жила в небольшом коттедже, но держала постояльца. Некоего Бентли. Джеймса Бентли.

– Ах да, Бентли.

– Следов взлома обнаружено не было. Замки, окна – все в полном порядке. Бентли был стеснен в средствах, сидел без работы, два месяца не платил за жилье. Деньги нашли под камнем позади коттеджа. На рукаве пиджака Бентли оказались следы крови и волосы; кровь той самой группы, что у покойницы, ее же волосы. На первом допросе он заявил, что рядом с телом убитой не находился – выходит, кровь и волосы не могли попасть на его одежду случайно.

– Кто ее нашел?

– Булочник принес хлеб. В тот день она обещала с ним расплатиться. Дверь открыл Джеймс Бентли и сказал, что уже стучался к миссис МакГинти, но не достучался. Тогда булочник встревожился – не случилось ли чего? Они позвали соседку и вместе пошли наверх. В спальне миссис МакГинти не оказалось, постель осталась застеленной с вечера, но вся комната была перерыта, а половицы приподняты. Тогда они решили заглянуть в гостиную. Там она и лежала на полу, соседка как увидела – давай голосить на всю округу. Потом, конечно, вызвали полицию.

– И Бентли в итоге арестовали и судили?

– Да. Было судебное разбирательство. Вчера. Дело оказалось яснее ясного. Сегодня утром присяжные вынесли приговор, им понадобилось всего двадцать минут. Суд постановил: виновен, приговорить к смертной казни.

Пуаро кивнул:

– А потом, после приговора, вы сели в поезд и приехали в Лондон, чтобы повидаться со мной. Почему?

Инспектор Спенс опустил взор в пивную кружку. Несколько раз провел пальцами по ободку.

– Потому что, – выговорил он, – чует мое сердце, он ее не убивал...

ГЛАВА 2

На минуту-другую воцарилась тишина.

– И вы приехали ко мне, чтобы...

Пуаро не закончил предложения.

Инспектор Спенс поднял голову. Кровь еще сильнее прилила к его лицу. Это было лицо типичного провинциала, маловыразительное, замкнутое, с проницательными, честными глазами. Лицо человека с незыблемыми нравственными устоями, который всегда точно знает, как именно ему надлежит поступить, никогда не спутает добро со злом.

– Я в полиции давно, – сказал он. – Всякого навидался. В людях худо-бедно разбираюсь. Приходилось вести дела и об убийстве – одни простые как дважды два, другие – позаковыристей. Одно известно и вам, мосье Пуаро...

Пуаро кивнул.

– Крепкий был орешек. Пожалуй, без вас мы бы его нипочем не разгрызли. Но докопались-таки до правды, так что и тени сомнений не осталось. И в других случаях, про которые вы не знаете, ясность была полная. Взять Вистлера, он получил свое – и вполне по заслугам. Равно как и бандюги, что застрелили старого Гутермана. Как Верол со своим мышьяком. Трантер, тот выкрутился – но убить-то он убил, точно знаю. Повезло и миссис Кортленд – муж ее был извращенцем, каких поискать, и присяжные ее оправдали. Руководствовались не справедливостью, а чувствами. Такое бывает, никуда не денешься, сердце ведь не камень. А иногда улик не хватает... случается, убийце удается разжалобить присяжных, а то и просто провести за нос – редко, конечно, но не без этого. Иногда адвокат ловко защиту построит либо обвинитель переборщит. В общем, всего этого я нагляделся вдоволь. Но чтобы... – Спенс помахал увесистым пальцем. – Чтобы невинного человека повесили за то, чего он не совершал, – на моей памяти такого не было. И не хочу я, мосье Пуаро, видеть такое правосудие. Тем более, – добавил он, – в Англии!

Пуаро пристально посмотрел на него:

– И вы считаете, сейчас правосудие может оказаться именно таким. Но почему...

Спенс перебил его:

– Предвижу все или почти все ваши вопросы. И готов ответить на них заранее. Это дело вел я. Мне поручили провести дознание, собрать улики. Свою работу я проделал очень тщательно. Собрал все факты, какие мог. И все они свидетельствовали против одного конкретного человека. Все, что у меня набралось, я передал своему начальнику. Дальше я к этой истории касательства не имел. Материалы пошли к государственному обвинителю, а уж он решал, заводить дело или нет. Дело он завел, да иначе и не могло быть при таких уликах. Джеймса Бентли арестовали, предали суду, по всем правилам судили и признали виновным. Улики со счетов не сбросишь, присяжные прекрасно это знают. Да и не скажешь, чтобы они сильно терзались сомнениями. Скорее, его виновность была для них очевидной.

– А для вас – нет?

– Нет.

– Почему?

Инспектор вздохнул. Задумчиво потер ручищей подбородок: