Ермак. Начало. Книга первая.

Отвертеться не удалось, и после того, как принесли гитару, я исполнил обе песни. После моего выступления вступила в бой тяжёлая артиллерия в виде дочки Касьянова. Какой уж тут домострой! Феминизм в чистом виде. Посыпались вопросы, а какие песни я еще написал, есть ли романсы про любовь. Мой ответ, что про любовь я ничего не написал, так как не встретил ещё её, привел Татьяну в ещё большую словесную активность, где-то слов сто в минуту. Присутствующие за столом услышали историю о том, как в Томске её подружка-сокурсница познакомила Татьяну со своим братом, который служит в Кавалергардском полку, а тот такие романсы поёт.

После этих слов сильно взгрустнулось Тарала. Желая его поддержать, а также выпитые мною за обедом два бокала вина, заставили меня взять в руки гитару снова. Хотя, вернее всего, на продолжение исполнения песен меня подвигло желание, чтобы девушка немного помолчала. Я взял несколько аккордов и, вспоминая кадры из прекрасного фильма «Звезда пленительного счастья», запел:

Кавалергарда век недолог,

И потому так сладок он.

Труба трубит, откинут полог,

И где-то слышен сабель звон.

Еще рокочет голос трубный,

Но командир уже в седле.

Не обещайте деве юной

Любови вечной на земле.

Не обещайте деве юной

Любови вечной на земле.

Шум за столом стих ещё при первых аккордах, взятых мною. Во время исполнения первого куплета я увидел, как у мужчин и женщин выражения лиц менялись от задумчивых до мечтательных.

Напрасно мирные забавы

Продлить пытаетесь смеясь.

Не раздобыть надежной славы,

Покуда кровь не пролилась.

И как, не сладок мир подлунный,

Лежит тревога на челе.

Не обещайте деве юной

Любови вечной на земле.

Не обещайте деве юной

Любови вечной на земле.

Во время второго куплета в гостиную тихонько прошмыгнули обе горничные и застыли у стены, теребя пальцами свои белые накрахмаленные фартуки.

Течет шампанское рекою,

И взор туманится слегка.

И все как будто под рукою,

И все как будто на века.

Крест деревянный иль чугунный

Назначен нам в грядущей мгле.

Не обещайте деве юной

Любови вечной на земле.

Не обещайте деве юной

Любови вечной на земле.

Спасибо Исаак Шварц и Булат Окуджава за эту чудесную песню. С этой мыслей я замолчал, замолчала гитара и в гостиной повисла вязкая тишина, которая прервалась полузадушенным вздохом-всхлипом одной из горничных.

- И он сказал, что не сочинил романс про любовь, - нарушила тишину Елена Николаевна Касьянова, с нежностью смотря на своего мужа.

- Талантливый человек, талантлив во всём, - задумчиво произнёс надворный советник Бекетов. – Тимофей, как тебе пришла мысль написать такой романс?

- Я когда готовился к экзамену по истории, прочитал, что в битве под Аустерлицем Кавалергардский полк потерял треть офицеров и треть нижних чинов, а на Бородинском поле, когда атаковали кавалерию маршала Груши почти половину офицерского состава. Так родилась первая строчка о том, что кавалергарда век не долог.

- У казака на войне тоже век недолог, - амурский казак-купец Патрин, вытер пальцем собравшуюся в краях глаз влагу. – Ты бы, Тимофей ещё такую же душевную песню про казаков сочинил.

- Постараюсь, Алексей Фёдорович, мне уже задачу поставили сочинить песню про любовь казачки к казаку.

- Тимофей, а как же ваши слова, что вы ещё не встретили своей любви? – спросила Светлана Львова.

- Это заказ моей названной сестры на её день свадьбы, - улыбнулся я. – После «Есаула» и «Казачьей» пристала буквально с ножом к горлу. Сочинить и никаких слов отказа. Такого подарка в станице ещё никому не дарили. И как отказать? Мне же тогда в станице можно не появляться.

Гости, сидевшие за столом, рассмеялись. Когда смех смолк, ко мне вновь обратился Бекетов:

- Тимофей, а ещё что-нибудь ты сочинил?

- Иван Петрович, - я был в каком-то благодушно-счастливом состоянии, когда хочется дарить добро окружающим. - Есть ещё одна песня, но она ещё не закончена.

- Просим, просим! – зазвучало со всех сторон.

Мысленно извинившись перед Инной Гофф и Яном Френкелем, под перебор струн я запел.

Поле, русское поле…

Светит луна или падает снег —

Счастьем и болью связан с тобою,

Нет, не забыть тебя сердцу вовек.

Русское поле, русское поле…

Сколько дорог прошагать мне пришлось!