Ермак. Начало. Книга первая.

- Нда… Приплыли! – вслух произнёс я и не узнал собственного голоса. Это был ломающийся басок молодого парня. И руки, и ноги, и всё остальное тело также принадлежало крепкому жилистому парню лет шестнадцати-восемнадцати.

- Глюки?! – тихо сказал я, но боль в голове и боку была уж больно реальной.

Скосив взгляд вправо и вниз, увидел на залитой кровью серо-белой холстинной рубахе входное и выходное пулевые отверстия. Прижал правую руку к боку и невольной дёрнулся от прострелившей меня боли.

- Похоже, по касательной зацепило, - прошипел сквозь зубы и сильнее прижал ладонь к ране.

Боль не усилилась, значит - ребра целые. Это уже хорошо! Но рассмотреть более подробно рану не удалось, так как внимание переключилось на приближающие конский топот и крики. Повернув голову, увидел, что в мою сторону где-то в километре от меня во весь опор несётся пятнадцать-двадцать всадников, одетых во что-то непонятное, с какими-то верёвками за головами, некоторые чем-то крутили одной рукой над собой, а кто-то держал в руках предметы издалека похожие на палки или ружья.

Индикатор опасности в голове забил во все колокола. Я вскочил на ноги, покачнулся из-за боли в боку и закружившейся головы, но, сжав зубы, заставил себя оглядеться вокруг.

Слева от меня метрах в тридцати начинался глубокий, широкий и длинный овраг с высокой травой и поросший на склонах кустарником и деревьями. Вдали овраг пропадал в лесу. Прямо на меня уже где-то метров за восемьсот по ровному полю скакали всадники. Справа высился холм, а за мной тянулась к лесу широкая лощина с густой травой и мелкими кустарниками.

В лощине останавливал бег, переходя с рыси на шаг, большой конский табун голов в сто или в сто пятьдесят. От табуна отделились два всадника и, нахлёстывая лошадей, во весь опор понеслись к виднеющейся вдали дороге, уходящей в лес.

- Ромка и Петруха в станицу поскакали, казаков поднимать, - прозвучало в моей или не моей голове.

- Ты кто? – мысленно спросил я оппонента.

- Тимоха Аленин из Ермаковской пади, - получил такой же мысленный ответ.

- Какой сейчас год?

- Лето одна тысяча восемьсот восемьдесят восьмого года.

- А это что за всадники?

- Хунхузы! Конец нам пришёл!!!

В голове и по всему телу прокатилась волна страха и ужаса, от которой дыбом встали все волосы на теле.

- Так, Тимоха, спокойно. Я тоже Аленин, и тоже Тимофей. Офицер спецназа, - я задержал дыхание, чтобы в новое тело получить взброс адреналина. – Не паниковать и мне не мешать. Затаись где-нибудь и не лезь в руководство телом.

- А вы взаправду офицер, ваше благородие?

- Взаправду, Тимоха, взаправду. Оружие у тебя было какое-нибудь?

- Кинжал дедов был за поясом, карабин Бердана был в руках, когда в бок что-то ударило, и я упал с коня. И ещё к Берданке четыре патрона в кармане шаровар было.

- Уже хорошо! – я сделал несколько шагов навстречу всадникам и увидел в траве кавказский кинжал кама с красиво отделанной рукоятью и в шикарных ножнах, а чуть далее лежало короткое однозарядное ружье.

«Надо же какой раритет! Кавалерийский карабин Бердана-Сафонова 1871 года! Жалко, что однозарядка. А кинжал – вещь!» – эти мысли я додумывал уже на бегу к оврагу, куда припустился, взяв в руки карабин и кинжал, так как расстояние между мной и всадниками стремительно сокращалось.

Не смотря на боль в боку и небольшое головокружение, до оврага я буквально долетел, а не добежал. Оглянулся. В мою сторону от группы хунхузов отделилось три всадника, а остальные, обтекая склон холма, скакали к табуну. «Ромку и Петруху, им уже вряд ли достать, - подумал я, - но подстрахуем ребят».

Зарядив карабин и зажав в зубах ещё два патрона, я произвёл, как можно быстрее перезаряжая карабин, три выстрела. Три всадника, направлявшихся в мою сторону, упали с коней. Первого снял метров со ста пятидесяти, последнего метрах в двадцати от себя, сразив его в голову. Это был мой профессиональный стиль или почерк – всегда, начиная с Афгана, если стрелял на поражение, то только в голову. Хотя в учебке инструктор учил нас: «Никогда не цельтесь в голову! Она маленькая и твердая. Цельтесь в корпус: он большой и мягкий!» Видимочувство противоречия мнению начальства было во мне всегда сильно развито.

«Минус три!» – подумал я и увидел, как по команде высокого китайца с выбритым лбом и толстой, длинной косой сзади (вот и верёвка), пять всадников развернулись и поскакали в мою сторону.

«Встретим и вас, ребята!» – зарядив последним патроном карабин, я стал спускаться в овраг, стремясь, как можно быстрее добраться до его заросшей внизу деревьями части.

Добежав до деревьев, я обернулся и увидел, что пятёрка хунхузов попыталась спуститься в овраг верхом, но потом спешилась и стала осторожно двигаться вниз по склону, оставив коней на краю оврага.

«Отлично! – подумал я. – Теперь есть время, что бы заняться раной и обдумать, что делать дальше».