Эрнест Хемингуэй

Эта характеристика весьма существенна. От Роберто тянется нить к образам Марти и Пабло в «Колоколе». Хемингуэя, безусловно, тревожило то, что в ходе классовой борьбы, обострившейся в 30-е годы, совершались не оправданные, а порой бессмысленные убийства. До него доходили сообщения о репрессиях периода культа личности. Жестокое насилие нередко прикрывалось «левой» фразой, соображениями высшей революционной целесообразности. Видел Хемингуэй подобные эксцессы и в Испании. В романе молодой Эмилио, безусловно, субъективно честный человек, непохожий на «мясника» Роберто, произносит взволнованные слова о судьбе своей несчастной родины, Кубы, мечтает покончить с американским империализмом и тиранией военщины, но и он разделяет принцип: «Цель оправдывает средства».

В этом произведении писатель широко, даже с непривычной акцентировкой использовал принцип контраста, подчеркивая не только, полярность, но враждебность двух миров — «иметь и не иметь». С одной стороны — изгои, подобные Гарри Моргану, безработные ветераны, заливающие горе и отчаяние в кабачках Ки Уэста; с другой стороны — богатые прожигатели жизни. Мотив осуждения «очень богатых людей», намеченный в «Макомбере» и «Килиманджаро», звучит здесь еще громче. Гнев и презрение двигало пером Хемингуэя, когда он описывал этих людей. Он явно не щадит бездарного писателя Ричарда Гордона, пьяницу, человека нечистоплотного, который, между прочим, сочиняет роман на «модную» тему о забастовке.

Противопоставление миров «иметь» и «не иметь» достигает поистине пронзительной силы в 24-й главе романа: в то время как катер с умирающим Гарри Морганом буксируют к порту Ки Уэст, в роскошных яхтах почивают их владельцы. Писатель одну за другую «наслаивает» их убийственные характеристики, он словно бы предлагает читателям целый реестр пороков «очень богатых людей».

Их падение оттенялось нравственной высотой, великодушием женщин, познавших труд и нищету. Такова жена бедняка Элберта Трэси. Такова Мария, жена Гарри Моргана. Финальным аккордом романа стало изображение горя Марии, уже стареющей женщины, потерявшей не только кормильца семьи, но и сильного, смелого мужчину, которого она любила по-своему преданно и горячо. Их судьбы становятся в романе горьким укором миру «иметь».

И все же, в отличие от романа «Прощай, оружие!», новый роман не был до конца художественно органичным. Обратившись к новой для себя социальной теме, Хемингуэй искал свежие приемы и формы повествования.

Как и всегда у Хемингуэя, в романе великолепны описания рыбной ловли, картины моря и поездок на катере; выразительны сцены пьяного угара в барах Ки Уэста. Вместе с тем заметно усложнилась повествовательная манера писателя. Так, первая часть построена как рассказ от лица Гарри Моргана. Вторая — это авторское повествование. В девятой главе, открывающей третью часть, события даны через восприятие Элберта Трэси. Одиннадцатая глава — развернутый внутренний монолог Гарри Моргана. Приемы Хемингуэя напоминают здесь кинематограф: действие развертывается не последовательно, а скачками и дано в виде «кадров», когда выхвачены главные эпизоды из жизни персонажей, опущены некоторые страницы их биографий, о чем следует догадываться читателю. Что не до конца удалось Хемингуэю, так это композиция: она кажется несколько хаотичной, дробной, роман словно распадается на отдельные новеллы и сцены, каждая из которых, однако, сделана с прежним хемингуэевским искусством. Связь двух миров «иметь» и «не иметь» недостаточно органична. Но одно несомненно: открылась новая страница творчества Хемингуэя.

Глава восьмая

Испания

1. Испания и движение солидарности в США. 2. «Какая-то новая, удивительная война». 3. По фронтовым дорогам. 4. Речь Хемингуэя «Писатель и война». 5. «Верный друг республики». 6. Испанские рассказы и очерки Хемингуэя

1

День 18 июля 1936 года, когда по радио Саламанки был передан условный сигнал: «Над Испанией чистое небо», означавший приказ о начале франкистского мятежа, остался как горестная дата в истории Европы. Битва между фашизмом и демократией, только что родившейся республикой, на далеком Пиренейском полуострове вызвала взволнованный отзвук в сердцах многих американцев, особенно в среде художественной интеллигенции.

Официально правительство США провозгласило нейтралитет. Но в стране возникали общественные организации с целью поддержки республиканцев. Вдохновляющим проявлением интернационалистских чувств стало участие американских добровольцев в рядах батальона имени Линкольна. В заграничных паспортах американцев ставили штамп: «Не действителен для Испании». И все, кто уезжал, делали это тайком, словно беглецы. Всего в Испанию отправилось из США около 3800 волонтеров. Примерно половина навсегда осталась в испанской земле. Те же, кто вернулся, подверглись репрессиям, особенно во времена маккартизма.