Эрнест Хемингуэй

Приходилось Хемингуэю бывать и в отеле «Гейлорд», где размещались советские военные советники и корреспонденты. Среди его добрых знакомых был Илья Эренбург. Имеется широкоизвестный снимок, запечатлевший двух писателей, которых связывали дружеские чувства, в осажденном Мадриде. Они живо, обсуждали военные и литературные вопросы. Позднее Эренбург много сделал для популяризации творчества Хемингуэя в нашей стране; он называл его «человеком, на любви к которому сближались очень далекие друг другу люди и народы».

Встречался Хемингуэй и с Михаилом Кольцовым, корреспондентом «Правды» в Испании, совмещавшим журналистские обязанности с выполнением ряда военных поручений в качестве советника. Он был автором знаменитого «Испанского дневника».

Хемингуэй обычно разговаривал с Эренбургом и Кольцовым на французском языке; последний, по признанию Хемингуэя, снабжал его весьма ценной информацией, «ничего не скрывал», хотя нередко дела шли «скверно». Уважая Хемингуэя, он хотел, чтобы тот знал истинное положение дел безо всяких прикрас. В одном из писем Хемингуэй называет Кольцова в числе своих немногих интеллектуальных друзей (в отличие от тех, с кем он мог делить застолье или участвовать в светских развлечениях).

Некоторых из своих мадридских знакомых Хемингуэй позднее вывел в романе «По ком звонит колокол». Например, в генерале Гольце угадывается Кароль Сверчевский (Вальтер), в журналисте Каркове нетрудно узнать Кольцова. «Самый умный из всех людей, которых мне приходилось видеть», — говорит о Каркове герой романа Роберт Джордан.

В «Испанском дневнике» Кольцова имеется зарисовка Хемингуэя, относящаяся, по-видимому, к их первой встрече на поле боя под Гвадалахарой в марте 1937 года: «Эрнест Хемингуэй приехал сюда, большой, неладно скроенный, крепко сшитый. Он облазил все места боев, побывал и подружился с Листером, с Лукачем; он сказал мне, медленно и вкусно проворачивая испанские слова: — Это настоящее поражение. Первое серьезное поражение фашизма за эти годы. Это начало побед над фашизмом. — Да, — сказал я скромно, — только начало». Другая лаконичная зарисовка Хемингуэя у Кольцова относится к осени 1937 года, когда американский писатель работал в опустевшем, подвергавшемся артобстрелу отеле «Флорида», где писал свою пьесу «Пятая колонна». Встречался Хемингуэй с еще одним советским журналистом, корреспондентом ТАСС в Испании О. Г. Савичем, который, оставил о той поре своей деятельности интересную книгу — «Два года в Испании».

…Часто воспроизводится снимок, на котором запечатлены три человека: Хемингуэй, советский кинодокументалист Роман Кармен и прогрессивный голландский кинорежиссер Йорис Ивенс. Между Хемингуэем и Карменом сложились дружеские отношения; уже после Испании, в 1943 году, Кармен получил теплое-письмо с Кубы от американского писателя. В своей книге воспоминаний Кармен так описывает Хемингуэя: «В эти дни на передовых линиях борьбы за Валенсийскую дорогу я несколько раз встречал человека, неуклюже шатавшегося по окопам. Он пробирался на самый передний край, присаживался к бойцам интербригады, беседовал с ними. Это известный американский писатель Эрнест Хемингуэй. …Хемингуэй был одет в легкий светлый плащ, вымазанный в окопной глине. Под плащом — свитер и мешковатый пиджак. Грубые на толстой подошве башмаки. На голове черный баскский берет». Кармен запечатлел и некоторые детали быта Хемингуэя в гостинице «Флорида»; там его комната была постоянно забита людьми, одетыми в форму интербригадовцев. Они были его желанными гостями…

4

В начале июня 1937 года Хемингуэй возвратился в США. Все лето было заполнено интенсивной деятельностью в защиту Испанской республики. Прежде всего он завершил работу над документальным фильмом «Испанская земля»; его съемки он начал еще в Мадриде и его окрестностях весной 1937 года; работа шла с уже упоминавшимся голландским режиссером Йорисом Ивенсом и оператором Джоном Ферно. Хемингуэй не только был сценаристом фильма, но и активно участвовал во всем съемочном процессе.

Документалисты снимали суровую реальность войны: столицу, подвергавшуюся артобстрелу; атакующую республиканскую пехоту и танки; жителей столицы на строительстве оборонительной полосы; лица людей, идущих в бой; крестьян, обрабатывающих землю.

Хемингуэй стойко переносил физические нагрузки, связанные со съемками. В послесловии к сценарию говорится: «Прежде всего вспоминаешь, какой был холод; как рано приходилось вставать по утрам; как ты уставал до такой степени, что в любую минуту готов был свалиться и уснуть; как трудно было добывать бензин и как мы постоянно бывали голодны» (III, с. 655).