Эротические рассказы Рунета - Том 1

Однажды, я поздно вечером ехала домой в трамвае. Кондуктор дремал, ко мне на площадку вошел парень. Он, видно, был пьян и плохо соображал, что делал. Обняв меня за плечи сзади, он повернул меня лицом к окну и прикрыл от посторонних своей широкой спиной. Его руки проникли под ворот платья и скользнули под бюстгальтер, стали мять грудь. Я попыталась освободиться от его объятий, но он держал меня крепко. Так мы простояли 10 минут молча и неподвижно. Когда трамвай подошел к моему дому, я шепнула парню: «Мне сейчас выходить, пусти!». Он нехотя разжал свои руки, а я даже не взглянула на него, вышла, с безразличием к окружающим. Я стала безразлично относиться сама к себе. Меня ничего не трогало, ничего не интересовало, мне было очень скучно. Иногда меня мучила тревога, даже страх. В такие минуты я оставалась дома и жизнь мне казалась бездонной, одинокой, а я в ней крохотной песчинкой, несущейся в пропасть одинокой и слабой, и беззащитной. Жизнь была так однообразна и скучна, что не только день на день были похожи, как две капли воды, но и годы мало чем отличались друг от друга. Однажды, мне исполнилось 13 лет, отец пришел домой раньше чем обычно. Вместе с ним в комнату прошли три дюжих парня. Ни слова не говоря, они стали носить вещи. Я едва успевала укладывать мелочи, разбросанные по всем комнатам. Через два часа вещи были уложены и их куда-то увезли. Отец надел мне платье и, молча взяв за руку, вышел из опустевшего дома. У подъезда стоял новый «оппель-рекорд» черного цвета. Отец взглядом приказал мне сесть в машину, а сам сел за руль. Мы ехали через весь город. Машина остановилась у огромного дома в шикарном районе кавлбуры. Из подъезда выскочил швейцар и услужливо открыл дверцу машины. Наша новая квартира состояла из 10 комнат. Три отец отвел мне. В дальней комнате поселилась экономка. Она готовила обеды и подавала на стол. На ней лежала еще уборка квартиры. Экономку звали фрау Нильсон, ей было лет 40–45. Она была подобрана отцом в соответствии с духом нашей семьи. Это была величественная женщина с пышными каштановыми волосами, с огромным бюстом.

У нее были длинные ноги. По характеру она была замкнута и молчалива. Она не вмешивалась в мои дела и принимала все как должное.

Месяца через три наш дом окончательно оперился. Появились книги в библиотеке, ковры в коридоре и гостиной, дорогие картины на стенах и нейлоновые гардины на окнах.

Первые дни я никуда не выходила. Я не знала, где у отца лежат деньги. Однажды я залезла к нему в секретер, я нашла чековую книжку на мое имя. На моем счету было 10 тысяч крон. Я взяла книжку с собой и получила в банке 100 крон.

До 12 ночи я гуляла по улицам, посмотрела две картины, наелась мороженого. Домой я приехала на такси. У отца были гости, в гостиной пили, шумно разговаривали и смеялись. Я прошла к себе, разделась и легла спать. Часа в три я проснулась от истошного крика, потом что-то тяжелое громыхнулось, я надела халат и вышла в коридор. Из дверей гостиной пробивался слабый свет. Стеклянные двери были не полностью задрапированы и можно было видеть, что делается в комнате.

Отец был без штанов и его огромный член торчал как палка.

— Милый, голубчик, — шептала женщина срывающимся голосом, — пожалей. Я не могу. Он такой большой. Разорвешь меня.

Отец угрюмо молчал, глядя на женщину злыми, пьяными глазами.

— Ой, помогите!!! — Жалобно воскликнула женщина и стала отползать от отца, смешно перебирая ногами. Отец не обратил на причитания женщины никакого внимания. Он молча схватил ее за ноги и притянул к себе. Отбросив ее руки, он с силой развел ляжки и стал с силой вталкивать свой член в женщину, опустившись на колени.

Она истошно визжала и стала царапать лицо отца. По лицу текла кровь. Я не выдержала и вошла в комнату. Ни слова не говоря я подняла за подбородок лицо отца кверху, вытерла кровь своим платком и легонько оттолкнула от хрипящей женщины. Потом схватила за ворот женщину, приподняла над полом и наотмашь хлестнула ее по щекам.

— Убирайся!

Мое появление, очевидно, ошеломило женщину, а пощечина лишила дара речи. Она лихорадочно оделась и, ни слова не говоря, выбежала из квартиры. Я вернулась к отцу. Он сидел униженный и подавленный, стараясь не смотреть мне в глаза. Я смазала царапины на лице йодом и прижала его к себе, с трудом сдерживая себя, чтобы не посмотреть на его могучий член, который еще торчал вверх, как обелиск. Я была так возбуждена, что боялась наделать глупостей. Поэтому, закончив свое дело, я пожелала спокойной ночи и торопливо ушла в свою комнату.