Эртан. Дилогия (СИ)

Схватка была короткой и некрасивой. Дан явно проигрывал сопернику и в мастерстве, и в ловкости, и в скорости. Кроме того, молодой лорд, то ли позабыв в пылу схватки о предупреждении принца, то ли сознательно перекраивая под свои нужды «правило первой крови», целился в жизненно важные точки: в корпус, в шею, в голову. Дан, который поначалу еще пытался атаковать, вскоре был вынужден уйти в глухую защиту. Бой напоминал не дуэль, а попытку уцелеть в мясорубке. Я ожидала, что принц вмешается, но он стоял в стороне и, скрестив руки на груди, с любопытством наблюдал за ходом поединка.

Решающий удар был нанесен в левое плечо, недалеко от сонной артерии. Дан отклонился назад, уходя от удара, и острие только вспороло кожу. При виде алого пятна, расползающегося по рубашке противника, лорд белль Фарро, подобно быку на корриде, пришел в еще большее неистовство. Я подалась вперед, чтобы повиснуть у мужчины на локте: у него было лицо безумца. Но окрик принца опередил меня:

— Прекратить бой!

Приказ будущего сюзерена остановил руку молодого дворянина куда вернее, чем это могла бы сделать я.

— Я, Фернанд белль Хорвелл, свидетельствую, что оскорбление смыто кровью. Лорд белль Фарро, вы удовлетворены?

Несколько секунд белль Фарро стоял неподвижно, держа меч у горла Дана. Ребра под парадным камзолом вздымались тяжело и часто — ярость схватки и ненависть к сопернику клокотали в груди, мешая дышать. Наконец, молодой лорд медленно опустил оружие и склонил голову перед Фернандом:

— Да, мой принц.

— Ступай, Грегор. Поговорим позже.

Дан отложил в сторону «декоративную железку» и с почтительным поклоном протянул Фернанду его клинок.

— Благодарю вас, ваше высочество.

Мне показалось, он хотел добавить что-то еще, но передумал.

— Ты владеешь техникой двуручного боя? — с интересом спросил Фернанд, пряча меч в ножны.

Дан едва заметно усмехнулся:

— Похоже, что да.

— У тебя хорошая база, но ты в отвратительной форме. Давно не тренировался?

— Я… долго болел.

— Приходи завтра к восьми утра на тренировку в мой фехтовальный зал. Я хочу, чтобы ты показал мне пару приемов.

— Как вам будет угодно, ваше высочество.

Принц повернулся ко мне.

— Юлия, я приношу вам извинения за этот инцидент. Поступок лорда белль Фарро, безусловно, недостоин дворянина и мужчины. Хотя, должен признать, вы действительно вели себя несколько… провокационно.

— Простите, ваше высочество, — я потупила взор в попытке изобразить раскаяние. — Я испортила вам бал.

— Напротив, вы его очень скрасили, — с серьезного лица наследника престола на меня глянули дерзкие глаза обольстительного мальчика, с которым мы целовались полчаса назад. — Но все-таки не делайте так больше, если вам дорога ваша жизнь и честь.

Я склонилась в глубоком реверансе:

— Да, мой принц.

Фернанд вышел (стало слышно, как он разгоняет в коридоре любопытствующих придворных), и мы остались вдвоем.

— По крайней мере, в этом есть один положительный момент, — рассеянно заметил Дан, пытаясь разглядеть рану на плече. — Теперь никто не усомнится в том, что вы были со мной, а не с принцем.

— Что?!!

Не знаю, что меня задело больше: высказанное Даном предположение или его равнодушный тон. Возмущенно передернув плечами, я направилась к выходу.

— Юлия!

Я обернулась с недовольной миной, ожидая очередного нравоучения.

— Вам идет это платье.

Глава 4

— Госпожа Юлия, позвольте вам представить господина Розверо, он будет писать ваш портрет.

Художник, смуглый худощавый мужчина лет тридцати с небольшим, коротко поклонился, не отрывая от меня исследующего взгляда.

— У вас интересное лицо, — без улыбки сказал он. — Вы чем-то похожи на кхаш-ти.

— Это комплимент?

— Нет, профессиональная оценка.

Я огляделась. Студия была просторная, светлая и на удивление аккуратно прибранная — такой порядок не ассоциировался у меня с мастерской художника. На мольберте уже висел холст — пока еще пустой. На столике рядом располагался большой деревянный ящик, из которого выглядывали головки разнокалиберных кистей. В углу стояли несколько пустых рам. Ни готовых картин, ни набросков в комнате не было, если не считать портрета миловидной девушки в обтягивающих джинсах со стразами, сиротливо прислоненного к стене за дверью.

— Это тоже ваша клиентка? — спросила я у господина Фьеротти, кивнув на картину.

— В некотором роде. Брюки действительно пошиты в моей мастерской, но портрет заказал ее кавалер. Она кхаш-ти.

— Работа не готова, — с едва заметной гримасой неудовольствия пояснил художник прежде, чем я успела удивиться отсутствию амулета возврата на лбу у девушки. — Заказчик отказался забрать его.

— Я уже сказал, Серхио, я заплачу вам за эту картину. Она станет достойным пополнением галереи.

Моему изображению тоже было уготовано место в личной галерее господина Фьеротти. Мне самой, разумеется, никогда не пришла бы в голову мысль заказывать собственный портрет (да еще и в том самом, скандальном, наряде), но ушлый диганаррец уговорил меня в два счета, пообещав вернуть половину денег, которые я заплатила за платье. Учитывая сумму заказа, предложение было более чем заманчивым.