Эртан. Дилогия (СИ)

Картинка дергается: тот, чьими глазами я смотрю, пытается броситься к эльфийке.

— Не надо, Хэль! — она вскидывает ладонь в успокаивающем жесте. — Все нормально. Они не причинят мне вреда.

— Хэль… — хрипловато и насмешливо повторяет чей-то голос.

Из сумрака выходит невысокая светловолосая женщина.

— А ты симпатичный, эльфеныш, — она слегка растягивает слова, как будто смакует их на языке. Я пытаюсь смотреть в глаза, но взгляд против воли притягивается к губам — неестественно алым, чувственным. У эльфийских женщин не бывает таких губ. — Думаю, у меня найдется, чем тебя развлечь, пока твоя мама будет обсуждать деловые вопросы.

Я поворачиваюсь к эльфийке.

— Иди, малыш, — кивает она. — Не бойся за меня. Я в безопасности.

Светловолосая с небрежной лаской проводит по моей груди.

— Идем, Хэль. Полагаю, ты не такой малыш, как считает твоя мама.

Она берет меня за руку, и я послушно иду за ней. В дверях оборачиваюсь. Эльфийка бледно, одними губами, улыбается мне вслед.

Мы пробираемся по узкому темному коридору, заходим в комнату, в которой нет почти ничего, кроме широкой кровати. Женщина затворяет тяжелый засов и начинает расшнуровывать платье, дерзко, призывно глядя мне в глаза…

Я не хочу знать, что будет дальше! Мне не хватает воздуха, я барахтаюсь в своем видении, как утопающий под толщей воды… Картинка плавится и течет, лицо женщины искажается, но карминно-алые губы продолжают притягивать взгляд… мне нужно на поверхность!

Воздух вошел в легкие с судорожным всхлипом. Видимо, я и в самом деле забыла о дыхании. Крупная дрожь сотрясала все тело.

— Молодец, — бесстрастно заметил эльф, — вовремя вынырнула. Хотя и пропустила самое интересное. Дерика оказалась первоклассной шлюхой, она умела доставить мужчине удовольствие. И пока я был во власти любовного наслаждения — первого в своей жизни — мою мать убивали в соседней комнате. Впрочем, — добавил он все тем же безжизненно-ровным тоном, — это даже хорошо, что она умерла. Ее разум не вынес бы того, что я сделал с ними потом… Она была слишком добрая, моя мать. И слишком доверяла людям.

Я молчала, потрясенная силой его чувств — чувств, пронесенных сквозь века. Чувств настолько сильных, что он боялся дать им выход. Мне хотелось помочь ему, но будь я даже гениальным целителем душ, не в моих силах было что-то изменить. Он слишком сжился за столетия со этой раной, болью, ненавистью, чувством вины… и постыдной страстью к убийцам своей матери. Месть стала его смыслом его жизни.

— Из-за нескольких ублюдков вы готовы уничтожить все человечество? — наконец спросила я.

— «Нескольких ублюдков»? — усмехнулся он. — Вы, люди, все такие. Шлюхи, продажные твари… мужчины тоже, просто они продаются дороже. Одна такая человеческая потаскушка погубила моего сына. Из-за нее он потерял голову. Поднял руку на отца… ладно, это поступок, достойный мужчины, я бы понял. Но, вызывая меня на поединок, он знал, что шел на верную смерть — ради своей подстилки и ее ублюдка. У него не было шансов.

— Но ведь он победил!