Эртомикон: Энеральд Гаргонов (СИ)

Ветер усилился и начал что-то шептать на непонятном для меня языке. Фенрия с Тугариным в ногах поближе подползла ко мне. Звуки леса её явно страшили.

А ночная тварь рыскает кругом, нюхает, фыркает, когтями сдирает кору, прыгает с дерева на дерево, воет и по-детски плачет.

В первый раз встречаю хищника, который может издавать поистине огромный спектр звуков и, к тому же, запугивает жертву перед ударом. Он не действует, полагаясь только на скрытность, он охотится с помощью страха и безрассудства жертвы. Ночью, один на один — невероятно опасный зверь.

Тем временем, костер исчерпал свой запас жизненной силы и начал умирать. Я продолжил подкидывать дрова сразу в оба костра. Моя текущая задача: дождаться утра.

Ночь тянется неестественно долго. Пламя голодает, сухая трава рядом сожрана, мне его уже нечем питать. Я решаю убить ночной кошмар. Если костры падут, а зверь нет, то Фенрия может не дожить до утра.

Встряхнув девушку и приведя её в чувства, всучил в руки копье. Она только сильней затряслась, пришлось прижать её к стволу дерева, поставив в неуклюжую стойку. Алеша, привыкший к тому, что я самый опасный зверь этого леса, вскочил и, вместе с Тугариным, стал защищать Фенрию. Одобрительно кивнув, я взял в руки Гуань Дао и начал спускаться вниз.

Быстро осмотрев местность вокруг дерева, бросил в ближайший костер лежавший на земле гнилой сучок. Огонек облизал мокрую палочку и, чуть пыхнув в мою сторону, плюнул искрами.

Послышалось рычание и детский плач. Существу явно не нравились пылкие светлячки.

Чтобы поддержать ослабевшее пламя, я начинаю рвать траву и кидать её в костер, кора с дерева отправляется туда же. Таким образом, худо-бедно получается осветить клочок земли.

Скормив ещё немного травы и коры, слышу, как справа от меня, хищник срывается с места, я наношу слепой удар с разворота и чувствую, как ломаются кости. Но нанести смертельный удар у меня не получилось, тварь чиркнула кончиком рога об мой лоб, образовав глубокую длинную рану. Кровь стала заливать глаза.

В мгновение передо мной оказались два ряда острых зубов, и они метят в горло. Тварь обхватывает меня своими длинными человеческими руками и, вгрызаясь в глотку, вонзает когти мне в бока.

Закрыв налившиеся кровью глаза, я бросаю Гуань Дао На землю, раскрываю клинок богомола и бью монстру в грудину, после тяну руку к поясу..

Короткий рык, взвизг, звук упавших костяных и железных ножей, глухой удар об землю, сверкнувший желтыми глазами монстр, вскочив на две ноги, спотыкаясь убежал в лес, оставив причудливые узоры на земле своими когтями.

Хватаюсь за разорванное горло рукой, кровь хлещет во все стороны, дышать не могу, захлебываюсь. Оторванный кадык болтается на остатках трахеи. Вставляю его на прежнее место и, сильно сдавив шею, останавливаю кровь с помощью нанитов.

У меня не больше пяти минут, чтобы “починить” себя и убить чудовище.

Убрав кровь с глаз, резким движение ноги подбрасывая Гуань Дао за древко близ наконечника, хватаю его обеими руками и бросаюсь в чащу вслед за зубастым пидарасом.

В полумраке, чуть не врезавшись в прямое тонкое дерево с содранной корой, слышу, как впереди хрустят ветки и неестественно танцуют кусты. Ныряю прямо в танцоров, вижу убегающие волосатые ноги, наношу полный гнева удар.

Оторванные кровавые ошметки плоти застилают взор, что помогает, откуда не возьмись, прилететь когтям, которые попадают прямо по древку глефы, разламывая его.

Клинок улетает и скрывается во мраке чащи. Я бью оставшимся в моих руках деревянным обломком.

Попадаю то ли в жопу, то ли в спину, но существо это не останавливает.

Я хватаю окровавленные волосатые ноги и подтягиваю их себе, откуда-то доносятся вопли на непонятном языке. Быстрый точный удар клинком богомола меж ребер заканчивает охоту. Жертва победила.

Наблюдать, как хрипит и бьется в конвульсиях охотник, я не могу, синею уже. Так и сознание потерять можно, а за ним и жизнь.

Вокруг становится невыносимо темно, тьма пожрала и небо, и землю. Дрожащими руками пытаюсь сорвать с ремня нож. Рука ничего не чувствует и несколько раз хватает воздух. Ножи валяются где-то в выжженной траве на полянке. Сейчас нет шансов их найти.

Задыхаясь и спотыкаясь, подбегаю к мёртвому костру. Падаю на колени и судорожно ищу обглоданную кость птицы, оставшуюся после ужина. Вырыв из-под залы почерневшую полую косточку в виде трубки, отряхнув её, клинком заостряю один конец, делая подобие кончика иглы, и бью ею себе в трахею.

Любой человек бы помер от такой трахеотомии, но, слава богу, я не совсем человек.

Полумертвое существо сидит и жадно глотает воздух, придерживая окровавленными руками черную косточку.

Дышать невероятно тяжело, легкие наполнены кровью и грязью. Попавшие через трубку остатки костного мозга с золой вызывают приступы кашля, усугубляя ситуацию.

Я неподвижно сижу у тлеющего костра, пока наниты оперативно выводят из организма грязь и залечивают раны. Постепенно становится легче.

Когда своенравная костлявая госпожа разжала свои объятия, я, чуть успокоившись и отдышавшись, услышал, как шипят братья, и как прерывисто дышит Фенрия.