Есаул из будущего. Казачий потоп

"Плохо быть в подчинённом положении у чужих, что осман, что калмыков - ногаев никто не жалел, все стремились использовать их в своих интересах, не заботясь при этом об их желаниях".

Но, по большому счёту, на жизнь или смерть кочевников ему было плевать. Гетман привстал на стременах для лучшего обзора. Поляки шли на битву, это стало ему окончательно ясно, когда раскрылись несколько узких ворот в передней линии польского лагеря и оттуда густо повалила пехота. Первыми выдвигались пикинёры. Выходили они на позиции впереди товарищей быстро, но слаженно, очень споро выстраиваясь в несколько линий, за которыми становились остальные пехотинцы. Причём, как ему было известно, в этот раз в пикинёрах служили не "немцы" из-под Галича или Гомеля, а самые натуральные наёмники из Германии, многие из которых успели повоевать на полях Европы не один год.

"Этим волкам мои гетманцы пока на один зуб. Даже сечевиков против таких в чисто поле выпускать нельзя, пики-то у нас покороче, при столкновении туго придётся не им, а нам. Так всё ж заранее знал, для того немчуру эту поганую на штурм табора вытягивал. Вроде всё по плану идёт, нашему, ещё зимой разработанному. А на душе все равно неспокойно, ох, чую, не учли чего-то важного. Может аукнуться нам это горем-бедой".

Казачьи пушки-трёхфунтовки не одновременно, но дружно, одна за другой окутались облаками серо-белого дыма. Грохот выстрелов более сотни орудий больно ударил по барабанным перепонкам. Хотя вражеский строй растянулся широко, не все ядра попали в цель, всё-таки палили почти на пределе дальности. Но всё равно в широком и глубоком строю образовалось множество просек - ядро в такой плотной массе убивало сразу нескольких человек, прежде, чем теряло разгон. Но прогалины тут же затянулись, "поляки" сплотили ряды и широким шагом под дробь барабанов двинулись на табор. Шли скоро и не опуская пока пик. А люди из польского лагеря всё валили и валили.

В промежутки между наступающими отрядами наёмников пробегали вдохновленные священниками или ослеплённые жаждой наживы добровольцы из челяди и хлопов. Опередив остальных, они-то и стали главными мишенями для стрелков из табора. Неся огромные потери эти вояки прикрыли, таким образом, профессионалов. Не замедлили с ответом и польские пушкари. У них с точностью, а особенно с дальностью были ещё большие проблемы, но на глазах Хмельницкого опрокинулась от попадания ядра казацкая пушка, в двух или трёх местах полетели вверх и в стороны доски и щепки от возов табора. Вся передняя линия табора стала затягиваться пеленой дыма.

Невольно гетман перенёс внимание на вражескую конницу - возможно краем глаза заметил её движение, возможно - из-за ожидания оного. Пока она надвигалась шагом, как бы не медленнее своей пехоты. Кинул внимательный взгляд на широкую и длинную ленту кавалерии, очень красочную и грозную, гусары также пока несли свои копья-флаги поднятыми и коней разгонять не спешили, сберегая их силы для боя. Именно длина и ширина польского правого фланга вызвали единичный сбой работы сердца кошевого атамана. Не любившие глубоких построений поляки в этот раз надвигались огромной массой (гетман не мог увидеть, что враги остались верны себе и шли в атаку волнами). Здесь было явно больше тридцати пяти тысяч всадников, которые по его прикидкам могли появиться на каждом из флангов.