Есаул из будущего. Казачий Потоп

«А какой же я гетман буду, если булаву кошевого потеряю? Да никакой! Потом быстро не только и гетманскую заберут, голову в придачу отшибут. «И к гадалке не ходи», – как любит Аркадий повторять. Действительно, зачем идти к гадалке? И дураку ясно – прирежут и слова доброго не скажут».

Сзади безбронных гетманцев пристроились молдаване. Десять тысяч легкоконных и пять в доспехах. Во главе с господарем Лупу, с ним из политеса пришлось также поговорить. Богдан честно признался, что о планах поляков не знает и, будет ли битва сегодня, ему неведомо.

Наконец, позади всех заняли место тяжеловооруженные всадники Малой Руси. Гетманцы, бывшие скидановцы, запорожцы. Всего семь тысяч. То есть всего на левом фланге союзники сосредоточили шестьдесят восемь тысяч всадников, из которых девятнадцать тысяч имели бронь. В подавляющем большинстве – кольчуги или кожаные куртки, обшитые железными пластинами. Доспехами, подобными гусарским, обладали менее чем две тысячи всадников коалиции.

Хмельницкий проводил взглядом уходящих после ночного дежурства пехотинцев и с трудом удержался от попытки их остановить, оставить вблизи поля боя. Люди ведь устали, а поляки не проявляли никаких признаков активности. Учитывая, что ночью в таборе дежурили казаки, раздражать их лишний раз не стоило, зимой ведь перевыборы кошевого…

У Татаринова, возглавившего правый фланг, всадников набралось немного меньше – шестьдесят пять тысяч, зато благодаря черкесам бронных воинов он имел больше – двадцать одну тысячу.

Немалую угрозу для врагов представляла и артиллерия, девяносто чугунных восьмифунтовых пушек-гаубиц с конической зарядной каморой. По совету Аркадия Богдан не стал размазывать артиллерию по всему фронту, а сосредоточил ее на флангах. Кроме длинноствольных бронзовых трехфунтовых пушек, расставленных между возами первого ряда табора. Не виданная для тех лет скорострельность высверленных орудий внушала атаманам уверенность в победе.

Наконец, в центре, в таборе, распоряжался Кривонос. Ему же подчинялись и артиллеристы, расположившиеся на вынесенных за пределы табора позициях, с прикрывавшими их полками. В его распоряжении оказалось более ста тысяч пеших бойцов – гетманцев, казаков, молдаван. Боевую эффективность новой вундервафли, как любил выражаться Аркадий, ракет с осколочными боеголовками, предстояло выяснить здесь. Оружие получилось довольно дорогим, из-за чего испытания провели минимальные. Отсутствующий в армии Аркадий и присутствующий Срачкороб заверили Максима, что ракеты полетят приблизительно в нужном направлении и почти наверняка взорвутся. Правда, Кривоноса весьма насторожили именно сопутствующие обещаниям слова: приблизительно и почти наверняка.

Само собой, Кривонос не отдыхал уже больше суток, не до того ему было. Особую тревогу у него вызывало расположение шестифунтовых пушек вне табора. Именно укреплению их позиций он и уделил особое внимание, за неприступность линии возов он и не волновался, не было еще случая, чтоб полякам удавалось взять табор штурмом. Наконец дневная смена заняла отведенные им места, и Максим вознамерился прилечь на одном из возов задней линии, вздремнуть хоть часок-другой. Однако поспать ему не удалось. С дерева наблюдатели дали знать, что в польском лагере началось шевеление и вроде бы седлают коней.

Богдана это известие застало в момент трепа с Василием Лупу – такого высокопоставленного союзника приходилось выделять особо. Чертыхнувшись, Хмельницкий поскакал к линии возов, невдалеке от которой и рос высокий, раскидистый дуб, где устроились наблюдатели. После сообщения о концентрации пехоты перед воротами лагеря гетман отбросил сомнения и послал десяток казаков за ушедшей на отдых пехотой.

«Ничего, на том свете отдохнут, там нам всем черти для этого удобства приготовили. А сегодня бедолагам придется побегать невыспавшимися и неотдохнувшими. Злее будут».

Богдан в сопровождении охраны проехал в самый первый ряд, чтобы оглядеть происходящее своими глазами. Глянув сверху вниз – кони уж очень по росту разнились, у него с охранниками высоченные анатолийцы, у ногаев, выставленных калмыками впереди, малорослые татарские. Невольно пожалел прежних злейших врагов, пережить сегодняшний день из подставленных под удар гусарии удастся наверняка немногим.