Есенин

Есенин удивлённо молчал не менее полминуты. Потом, тряхнув ржаными волосами, тихо сказал, адресуясь не к Незлобину, а скорее к самому себе:

   — Да. Это не Игорь Северянин. — Помолчав, добавил: — «Косые скулы океана» — это мастерская строка. И «чешуя жестяной рыбы» — тоже находка! — И ещё раз тряхнул головой, словно отгоняя наваждение.

3

В Константинове Есенин не знал, что такое бессонница. В амбаре, где он жил с ранней весны до поздней осени, на дерюжном тюфяке, набитом душистым сеном, он спал мёртвым сном и только в редчайших случаях видел сны. А в многолюдной Москве бессонница посещала его всё чаще и чаще и, как ему казалось, без всякой видимой причины. Отчего это? Может быть, это возрастное явление, может, от огорчений, каких здесь в десятки раз больше, чем в благословенном Константинове, может, от коварно подкравшейся болезни?

Усталый от работы, Есенин лежал во тьме с открытыми глазами, силился уснуть и не мог.

В конце концов он объяснил это тем, что с ним не было Анны и он тосковал по ней. Мысли его были смутными, неопределёнными, перескакивали с одного на другое.

Поняв, что ему скоро не уснуть, он встал, зажёг лампу, поставил её на ночной столик у кровати, раскрыл наудачу в середине книгу Элизе Реклю[34]

о вселенной и человечестве и начал было читать, но прочитанные фразы не доходили до сознания, и он с раздражением захлопнул том.

Под руку попался вчерашний номер газеты «Московский листок», Есенин раскрыл его, и первое, что увидел, был титул Николая Второго — «император и самодержец всероссийский, царь польский, великий князь финляндский и прочая и прочая».

Есенин усмехнулся и отбросил газету. Ему никогда не приходилось ни читать, ни слышать полного титулования российского монарха. Что скрывается за этим «и прочая, и прочая»? Он стал мысленно прикидывать возможные титулы — король литовский, царь грузинский, господарь молдаванский, эмир хивинский и бухарский, хан татарский, султан киргиз-кайсацкий, нойон калмыцкий...

Нет, это, вероятно, сплошная путаница. Откуда ему знать, применимы ли к Николаю Романову такие, например, званья, как герцог, каган, шах?

А ведь за титулами стояли народы и народцы, вольно или невольно ставшие подданными императора многонациональной, многоязычной России, раскинувшейся на двух материках — Европы и Азии, и совсем недавно продавшей золотоносную Аляску — русское владение на Американском материке.

Есенин почувствовал себя окружённым посланцами малых наций, обитающих на русской земле. Он одними губами прошептал:

Затерялась Русь в Мордве и Чуди...

Он мысленным взором видел тёмно-русого, сероглазого статного мордвина в холщовой, длинной, до колен, рубахе, в лыковых лаптях; с ним рядом белозубо улыбался дочерна загорелый, кареглазый, в круглой каракулевой шапочке татарин-крымчак, а за ним щурил узкие глазки в оленьей малице низкорослый чукча. А это кто же? Смуглый румянец, чёрная борода, зелёный с жёлтыми разводами шёлковый халат, голова обвязана кручёным полотенцем, рука прижимает к груди пёстрого перепела... Сарт, должно быть, или, по-учёному, узбек; чеченца ни с кем не спутаешь: горбонос, горячеглаз, черкеска с газырями, кинжал на тонком ремешке, белая барашковая папаха — ну конечно, это сын горной Чечни; а вот — скуластый, с реденькой бородкой, бронзовокожий, в лисьем малахае, с плетью в руке — киргиз-кайсак; из-за его плеча в бараньей шапке конусом, в грубошёрстном одеянии, с глазами, как чёрные лиловые сливы, выглядывает молдаванин; а там далее — карел с кантеле в руках, калмык с ярлыгой, эстонец с рыбацкой сетью...

Есенин вспомнил слова одного из профессоров университета Шанявского о том, что в Российской империи проживают представители более ста наций и народностей, и ему стало за себя стыдно — он не знал огромного большинства этих национальных меньшинств. Где-то там в хвойной тайге и ягелевой тундре, менее известных ему, чем североамериканские прерии, живут его соотечественники — коряки, остяки, вогулы, якуты, самоеды, и он, русский поэт, не знает о них ровным счётом ничего.

Ему вдруг страстно захотелось как можно скорее, может быть, в этом же году пуститься в путешествие — увидеть, услышать, поближе узнать всю многонациональную Русь, «всяк сущий в ней язык». Но тут же он охладил свой порыв: любое путешествие требует прежде всего денег — так устроен этот несуразный, раздираемый раздорами мир. Нет, в ближайшее время ему нечего и думать о путешествии по Руси, а ведь Россия — это только одна шестая часть планеты Земля. Как же велик и неогляден весь земной шар, населённый разноязыкими землянами!

В этих раздумьях шла бессонная ночь. Есенин заснул лишь под утро.

А проснувшись, глянул в окно — и ахнул! Всё кругом было бело от первого в этом году снега, и белизна эта была такой первозданно чистой и непотревоженно свежей, что даже мех зайца-беляка показался бы на фоне её тускло-серым. А снежинки всё падали и падали, как будто с необозримых высот непроходимая черёмуховая заросль осыпала землю белыми, лёгкими, почти невесомыми лепестками.