Есенин. Русский поэт и хулиган

А Софья Андреевна была полна самых радужных надежд. Однажды на вечеринке у Гали Бениславской (когда Есенин приходил, у нее не хватало духа выгнать его, пьяного, — даже после ссоры) на вопрос Анны Абрамовны Берзинь: «Вы действительно собираетесь за него замуж?» — ответила: «Да, у нас вопрос решен». Анна Абрамовна заметила, что Есенин очень болен и ему нужно лечиться, а не жениться. На что Толстая уверенно заявила, что непременно вылечит его от пьянства. (Святая простота! Она надеялась излечить алкоголизм любовью!) Словно в подтверждение своих слов, Софья Андреевна подошла к жениху и нежно провела рукой по его лбу. Он отстранил ее руку, зло посмотрел, неожиданно выпалил: «Б…» и добавил нечто уж совсем «трехэтажное». (Есенин очень гордился, что посоревноваться с ним в матерщине может только один человек — Алексей Толстой.) Невеста отнеслась к этому совершенно спокойно: «Он очень пьян и не знает, что делает». На что Берзинь резонно заметила, что Есенин последнее время почти не бывает трезвым. Но Толстая стояла на своем: «Он перестанет пить».

Вскоре, однако, она в тревоге позвонила Берзинь: Сергей пьет, скандалит, ушел из дома. Разыскала его Анна Абрамовна (Толстая не знала злачных мест). В ресторане «Ампир». Он лежал на полу, среди битой посуды, весь в блевотине и, казалось, без сознания. Но Анна Абрамовна знала его не первый день. Она подошла и строго сказала: «Сережа! Если ты сейчас же не встанешь, я уйду, а тебя заберет милиция». Он приподнялся, открыл глаза и позволил себя увести.

Она отвезла его к жене. Хорошо, если в это время дома была только Софья Андреевна, а что если к ней зашла мать — известная «толстовка» Ольга Константиновна Толстая, пребывавшая в неописуемом шоке от такого зятя? Уже после смерти Есенина М. Волошин попытается объяснить ей: «Лирика ведь это непосредственность и искренность. И ум, и строгая моральная требовательность к себе, необходимые человеку, часто вредят лирической непосредственности. В меньшей степени — все это было в жизни Блока. Я помню его в периоды его пьянства и уличных шатаний. У Блока это было меньше. А у Бальмонта едва ли не больше, едва ли не безобразнее».

Через какое-то время снова звонок: «Есенин громит квартиру». Пришлось приехать. Она увидела, что в квартире все перебито, вплоть до люстр. Все стекла на фотографиях Льва Николаевича превращены в осколки. Оказывается, Есенин норовил чем-нибудь тяжелым угодить в портрет и кричал при этом: «Надоела мне борода, уберите бороду!» Софья Андреевна хотела подойти к Есенину и, хотя Берзинь уговаривала ее этого не делать, настояла на своем. Вдруг раздался крик. Анна Абрамовна побежала туда, откуда он доносился, и застала такую картину: Есенин лежит на кушетке, а Софья Андреевна стоит, закрыв лицо руками, из-под которых течет кровь. Он перешиб ей переносицу. Пришлось вызывать врача.

Нелегкая жизнь выпала на долю этой внучки Льва Николаевича. Мать, не желая смириться с постоянными изменами мужа, ушла от него, когда дети были еще совсем маленькими, и уехала в Англию. Так что Соня в детстве практически не знала отца. Ее первого мужа С. М. Сухотина (между прочим, участника убийства Г. Распутина) [142] в еще совсем молодом возрасте разбил паралич. Потом был Борис Пильняк, известный не только как писатель, но и как первый московский ловелас. Потом полгода тяжкой, но счастливой жизни с Есениным. («…мне очень хорошо жить на свете, потому что я очень люблю своего мужа и потому что он замечательный человек. И оттого, что я люблю, и оттого, что он такой, — у меня очень хорошо на душе, и я знаю, что становлюсь лучше и мягче душой» (письмо к А. Кони.) И вдовство в 25 лет. Потом — глубокая депрессия, а все последующие годы — служение его памяти. Она собирала, датировала и комментировала его стихи (как напечатанные, так и оставшиеся в рукописях); «пробивала» их в печать (что было делом нелегким). Она создала его музей.

Уже после смерти Есенина М. Волошин писал С. А. Толстой-Есениной: «Весть о гибели Есенина […] глубоко потрясла меня — и быть может, не столько судьбою запутавшегося и растерявшего себя «слишком русского» человека, даже не извечным трагическим концом русского поэта, которого «угораздило родиться в России с умом и талантом», сколько роком, тяготеющим над твоей жизнью, над выбором твоего сердца, дорогая, бедная Соня».

«Бежать? Куда?»

Москва, июль 1925 г. С. Есенин — Н. Вержбицкому.