Есенин в быту

«С того дня». Это о личном знакомстве Галины с Есениным. Оно произошло в кафе на костюмированном балу, устроенном имажинистами. Наденька Вольпин ревниво отметила, что поэт почти весь вечер просидел за столиком Бениславской и её подруг. На Гале было что-то вроде кокошника. Она казалась необыкновенно похорошевшей и вся светилась счастьем. Её зелёные глаза в густых ресницах точно посветлели и стали изумрудными. «Сейчас здесь празднуется желанная победа, – сказала себе Надя. – Ею, не им!»

В воспоминаниях «Свидание с другом» Вольпин рассказала о дальнейшем развитии этого сюжета:

«Я сидела вдвоём с Есениным в книжной лавке, днём, где-то на антресолях, и у нас зашёл разговор о Бениславской.

– Да что вы – к Галине ревнуете? Между нами же нет ничего, только дружба! Было, всё было, но теперь только дружба!

Было! И я знаю точно когда. Фестиваль. Изумрудные, сияющие счастьем глаза.

– Понимаете, – продолжал Есенин – мне нравится разлагать её веру. Марксистскую. Она ведь ух какая большевичка! Упорная! Заядлая! Она там работает. В Чека».

…О жизни Галины Артуровны Бениславской (1897–1926) до её встречи с Есениным мы знаем со слов её подруги Я. М. Козловской, дочери видного большевика. Янина дружила с Галей с четвёртого класса гимназии до её гибели, и секретов друг от друга у них не было.

Мать Бениславской – грузинка, отец – обрусевший француз Карьер. Мать была психически больна. Девочку взяла на воспитание её сестра. Галю удочерили и дали фамилию новой семьи. Артур Казимирович Бениславский очень любил Галю и дал ей хорошее образование.

Под влиянием родителей Янины, старых большевиков, Галя в мае 1917 года вступила в партию. Окончив гимназию, она уехала в Харьков и поступила там на естественный факультет университета. Когда город заняли белые, Бениславская покинула его и направилась в сторону красных. Её задержали. Девушку спас случай. В штабе белых оказался её приёмный отец. Он выдал Гале удостоверение сестры милосердия Добровольческой армии. С этим документом она добралась до советских частей. Там её снова арестовали. Из новой беды Галю выручил отец Янины. Он дал телеграмму о том, что Бениславская член партии и преданный революции человек.

Получив свободу, Галя уехала в Москву. В столице продолжительное время работала в ВЧК у Крыленко, куда её устроил отец Янины. В 1923 году Бениславская перешла в газету «Беднота», в которой Янина Козловская являлась ответственным секретарём.

Галина Артуровна была умной и хорошо образованной женщиной (знала французский язык и вращалась отнюдь не в богемной среде). Разлагать её марксизм Есенин не мог, так как, по его собственному признанию, «Капитала» не читал и ни в какие книги по марксизму не заглядывал. Он и в глаза-то Гали впервые внимательно посмотрел только через четыре месяца после их знакомства – 16 апреля 1921 года.

Это был первый по настоящему весенний день в Москве: безудержное солнце, ручьи, лужи. Бениславская и Яна (так Галя звала подругу) шли по Большой Никитской мимо лавки имажинистов. Заглянули в окно и увидели Есенина, а через некоторое время обнаружили, что он идёт за ними. Сергей Александрович подошёл к девушкам вовремя: нужно было взять у него газеты, которые он передал В. Г. Шершеневичу. Пошли втроём в Камергерский переулок.

«Лужи. Скользим, – вспоминала Бениславская, – Яна всюду оступается, скользит и чего-то невероятно конфузится; я и Сергей Александрович всю дорогу хохочем. Весна – весело. Рассказывает, что он сегодня уезжает в Туркестан».

В Камергерском ждали Шершеневича у магазина:

«Я и Яна – на ступеньках, около меня Сергей Александрович, возле Яны – Анатолий Борисович[41]. Разговаривали о советской власти, о Туркестане. Неожиданно радостно и как будто с мистическим изумлением Сергей Александрович, глядя в мои глаза, обращается к Анатолию Борисовичу:

– Толя, посмотри – зелёные. Зелёные глаза!

С тех пор пошли длинной вереницей бесконечные радостные встречи, то в лавке, то на вечерах, то в „Стойле“. Я жила этими встречами – от одной до другой».

Позднее в дневнике Бениславская записала: «Да, март – август 1921-го – такое хорошее время. Если бы не Яна – не верила бы – сном бы всё показалось».

Прервало это счастливое «сновидение» появление в Москве американской танцовщицы Айседоры Дункан. Измена поэта долго мучила Бениславскую. В конце концов 31 января 1922 года она решила: «Любить Есенина, всегда быть готовой откликнуться на его зов – и всё, и больше ничего. Всё остальное во мне для себя сохраню и для себя израсходую. А то, что было, – всегда буду помнить и всегда буду хорошо вспоминать».

На Тверской