Еще один день

— Паш, ну ты как слон, ей богу! Всю рыбу распугаешь, — погрозил пальцем Виктор Олегович.

— Я не нарочно, — обиделся Паша.

Они медленно двигались, стараясь не наступать на сучковатые ветки и пластиковые бутылки.

— Весь пляж загадили, свиньи! — покачал головой отец.

Паша молча брел за отцом.

— Да что же это такое! — возмутился Виктор Олегович, едва не споткнувшись о гнилую корягу, — безобразие!

— Пап, может червяк соскочил?

— Не может.

— А ты проверь.

— Уймись.

— Пап, так можно долго бродить.

— Помолчи.

— Я есть хочу. Сегодня нет клева. Пошли домой.

— Ну что ты как маленький, потерпеть не можешь полчаса?

— Может, стоит перебросить?

— Может и стоит, а может и не стоит… замолчи, и иди спокойно.

Вдруг леска дрогнула, натянулась и поплавок нырнул вглубь.

— Смотри, Паш, как я ее щас! — с азартом прокричал отец и, подсекая, вытянул довольно крупного окуня.

Рыба отчаянно билась в его руках.

— Какой здоровый окунище! — рассмеялся Виктор Олегович, — а ну-ка, Паш, забрось-ка его в садок.

Сын так и сделал.

— Ну что, понял как подсекать? — ласково потрепал его за щеку отец, — а то заладил: "не умею, да не умею". На вот, держи удочку, насади червя и забрось-ка еще раз как следует.

Паша тоскливо посмотрел на отца:

— Пап, а может ну ее, эту рыбалку. Пошли домой. Бабушка уже, наверное, пирог испекла.

— Ладно, уговорил. Домой, так домой, — махнул рукой Виктор Олегович и принялся складывать удочку, — а я то думал, что тебе будет приятно в свой день рождения поймать какую-нибудь рыбешку, а ты…эх.

Отец вручил Паше садок:

— На, держи крепче, нытик.

Они поднялись по песчаному склону и вышли на проселочную дорогу. Щебенка хрустела под ногами. Паша, размахивая садком, еле поспевал за отцом. Из — за фермы с грохотом вырулил желтый молоковоз. Отец вытянул руку. Машина затормозила, подняв пыль. Паша закашлял. Из кабины высунулся усатый мужчина в грязно-белой панаме.

— Вам куда? — прикурил шофер.

— До Звягинцева подбросишь? — спросил Виктор Олегович.

— Прыгайте.

Молоковоз дернулся и резко тронулся. В кабине пахло табаком и соляркой. Мухи бились о лобовое стекло. Из-под сиденья вывалилась монтажка и больно врезалась в ногу Виктора Олеговича.

— Да забрось ты ее обратно, — сказал шофер и выпустил носом табачный дым.

Виктор Олегович наклонился и кинул монтажу под сиденье. Водитель докурил, швырнул окурок в окно.

— Ну че, мужики, клюет рыбешка?

Виктор Олегович поднял садок.

— Да-а-а, не густо, — криво улыбнулся шофер и кивнул в сторону мальчика:

— Сын?

— Угу.

— Звать как?

— Павлом.

— А годков сколько?

— Девять, сегодня исполнилось, — сказал отец и приобнял сына.

Паша дернул плечом, покраснел и уставился в окно.

— Ну с праздничком тебя, малец! — дружелюбно подмигнул шофер.

— Спасибо, — не отрываясь от окна, пробубнил Паша.

За окном сменяли друг друга пейзажи. Молоковоз промчался мимо затона, Тихого озера, оставил позади полуразрушенную фабрику.

Пожав руку шоферу, рыбаки выбрались из машины и зашагали к дому. В палисаднике развешивала белье Нина Семеновна.

— О-о-о-о! Пришли рыболовы! — всплеснула она руками, — ну как порыбачили?

Виктор Олегович обнял жену:

— Ты посмотри, Нинуль, какого окуня наш именинник пымал!

— Батюшки! Какой молодец! Иди, мой дорогой, я тебя чмокну.

Мать наклонилась и поцеловала Пашу в щеку. Он утер лицо ладонью.

— Ну что, Павел Викторыч, — шутливо сказала мать, — завялим твоего окуня?

— Неа, — мотнул головой Паша, — лучше зажарим.

Виктор Олегович направился к сараю убрать снасти.

— Хо-ро-шо, — Нина Семеновна расправила на веревке розовую наволочку, — а ты, сынок, беги в дом, там тебя баба Настя давно-о-о дожидается.

Мальчик сбросил на крыльце резиновые сапоги, и гулко затопал по пропахшему кошачьей шерстью и комбикормом темному коридору.

В задней комнате он увидел покрытый белой скатертью широкий стол. На столе был яблочный пирог, вареная картошка с укропом, печеная курица, тонко нарезанные ломтиками ветчины на тарелке, шампанское и бутыль вишневой наливки.

Бабушка возилась на кухне у плиты.

— Бабуль, мы вернулись! — кинулся в объятия бабушки Паша.

— Тихонько, Павлюсь, не зашиби меня. Ну ладно, мой ручки, давай, и садись за стол.

Она сняла с крючка полотенце и набросила на его плечо.

— А где же мама с папой?

— Ща придут, ба.

Сполоснув руки, мальчик прошел в комнату, стащил с тарелки кусок ветчины и юркнул в зал. Там он включил телевизор и плюхнулся на диван.

Пришли родители. Отец успел переодеться в белую рубашку с коротким рукавом. Мать шуршала вечерним платьем с блестками.

Пашу пригласили к столу.

— Дорогой сынок! — поднялся с бокалом шампанского отец, — от всего сердца поздравляю тебя с днем рождения! Желаю тебе всего самого наилучшего! А это тебе от нас с мамой! — Виктор Олегович протянул Паше небольшой сверток.

Он нетерпеливо сорвал подарочную упаковку. Под ней оказалась записная книжка с красной глянцевой обложкой.

— Спасибо, — пожал плечами мальчик.

— Туда, Павлунь, ты запишешь все свои заветные мечты и они обязательно сбудутся! — сказала мама и пригубила шампанского.