Еще один день

— Сексуальные связи до брака — это блуд, — заявил мой попутчик, увидев в журнале на столике полуголую девицу, — а блуд от дьявола.

Мимо прошел высокий, голый по торс парень с вафельным полотенцем на шее.

— А сам-то ты женат? — спросил я, глотнув минералки из пластиковой бутылки.

— Пока что нет, но хочу сделать предложение, — радостно сообщил он, — мы с Ириной долго общались в сети, на православном форуме.

— Так ты не видел ее, что ли?

— Почему не видел, фотки присылала. Мы хоть и верующие, но не ретрограды, идем в ногу со временем.

— А, ну тогда молодцы, поздравляю.

Проползли мимо какого-то полустанка с кирпичной постройкой и ржавым покосившемся ограждением.

Руслан признался, что раньше был мусульманином, но отрекся от веры. О причинах умолчал, ловко соскочив на другую тему. Взахлеб рассказывал о боге и христианском смирении. Потом стал впаривать какие-то брошюры. Чтобы отвязался, я, не глядя, сунул их в карман и забрался на верхнюю полку. Не смотря на это, Руслан продолжил свою проповедь. Говорил он теперь сам с собой, обращаясь в пространство.

Раздался громкий смех пожилого башкира. Он снова обыграл свою жену в карты.

Прибыли в Ярославль в одиннадцать вечера. Слышались протяжные гудки. Из вокзального громкоговорителя вещал сдавленный женский голос. На платформе суетились редкие встречающие.

— Ну что, попутчик, будем прощаться? — проповедник убрал сланцы в сумку-тележку и надел куртку.

— Счастливо, невесте привет, — я пожал его ладонь.

— У тебя все будет хорошо, — пообещал Руслан, — только не забывай молиться.

Волоча за собой сумку, он стал протискиваться к выходу.

Минут через десять поезд тронулся. Свет от фонарей заскользил по стеклам. Вагон мягко покачивался, слышался размеренный перестук колес. Меня сморило в сон.

Снилась мне Ольга Викторовна. Она была в образе библейского пророка Моисея. С растрепанной седой бородой, с посохом, в длинном сером хитоне и кожаных сандалиях. Высоко поднимая колени, она скакала вокруг огромной золотой статуи синицы посреди пустыни. Рядом стоял на коленях Зяблик. Он рыдал и хлестал по своей спине плетью с металлическими наконечниками. Спина была лилового цвета, многочисленные сеченые раны кровоточили.

* * *

Брат встретил меня на перроне. Падал мокрый снег. Часы на здании вокзала показывали десять тридцать утра. Люди то и дело задевали меня тяжелыми сумками.

Женя изменился. Пополнел, светлые волосы на макушке заметно поредели. Мы обнялись, и он перехватил у меня сумку.

— Ну чё, — улыбнулся брат, — шмотьё закинем и прогуляемся? Сколько ты уже в Питере-то не был?

— Мне бы душ принять, а то провонял весь в этом скотовозе.

— Ну это само собой.

Квартира была просторная, с высокими потолками. Под ногами стелился потертый линолеум с еле различимыми витиеватыми узорами.

Брат что-то бросил в микроволновку и поставил таймер. Я принял ванную, переоделся, прошел в кухню, сел за стол.

На обитой вагонкой стене висел небольшой ЖК телевизор. Показывали "Ежика в тумане". Любимый декадентский мультфильм моего детства.

Я отыскал в сумке "цифровик" и мы с братом вышли из дома.

На Дворцовой площади к нам подбежал запыхавшийся толстяк в белом парике под 18 век и лоснящемся камзоле красного бархата. На груди висел бэйджик с надписью "Григорий Орлов". За триста рублей граф предложил сфотографироваться со своей знаменитой спутницей. Екатерина Алексеевна курила в сторонке. На ней была короткая облезлая шубейка и серебристое платье с необъятным подолом. Екатерина улыбнулась нам, хихикнула, и швырнула окурок на сырую брусчатку. Мне показалось, что императрица была пьяна.

— Ну так как? — приставал дотошный самозванец, — всего триста рублей, два снимка за пятьсот, не пожалеете! Не хотите со мной, сфоткайтесь с Екатериной!

— Отвали, — рявкнул брат, — мы коммунисты.

— Понял, — привычно отреагировал граф и поспешил к следующей жертве.

Моложавый азиат в очках снимал на "планшет" Зимний дворец.

Побывали в Кунсткамере, в Михайловском дворце, доехали до Исаакиевского собора.

Брат то и дело меня торопил, нервно поглядывая на часы.

— Ну что, в Эрмитаж? — сказал я, листая фотографии на фотоаппарате.

— Хм, наивный, да туда не пробьешься. Это надо было с утра очередь занимать.

— Хорошо, твои предложения.

— Да есть одна мыслишка…

Подойдя к остановке, Женя вытянул руку.

Остановилась грязно-белая "десятка". За рулем сидел мужчина, лет шестидесяти, в вязаном свитере с высоким горлом. Брат занял место рядом с водителем, я устроился на заднем сиденье. В салоне было накурено, по "Авторадио" передавали новости.

— Нет, — покачал седой головой водитель, — никогда в этой стране порядка не будет без нормального мужика у штурвала.

— А у вас и кандидат припасен? — язвительно спросил брат.

— Да какой там кандидат! Ты только посмотри на эти хари, сынок! Ворье на ворье кругом. Вот в той же Белоруссии, например, порядок. Что уж они, лучше нас, что ли? Нет, те же славяне, братья. А все потому, что там батька, хозяин. Если кто рыпнется, тут же по лбу получит. Его боятся и уважают. А у нас развели бардак. Свободы захотели, мать их!