Еще один шанс

— Потому что содержать собственного — дорого. Кстати, у твоей семьи должен быть юрист, обратись к нему.

— Нет, это придется говорить с папенькой, а я пока к этому не готова. Да и мало ли что велит своему юристу папенька, если тот возьмется за мою просьбу.

— Тогда только один вариант — гильдия.

— Погоди, — пришла мне в голову мысль. — Как думаешь, у кого еще в нашем классе есть семейные юристы?

— У Эмилии, Генриха и Калеба, — без раздумий ответил он. — У всех высших аристократов они есть.

— Так, Эмилия не вариант, — вслух подумала я. — А у остальных можно поспрашивать.

— Ты серьезно? — изумился Боуер.

— Да, а что такого? За спрос денег не берут.

— Если кто-то из них согласится, будешь ему должна, — предупредил парень.

Я только плечами пожала:

— Сочтемся.

Боуер покачал головой:

— Поверить не могу. Великие семьи удавятся, лишь бы не просить об одолжениях, а ты так спокойно об этом рассуждаешь.

— Не знаю, как другие, а лично моя гордость ничуть не пострадает, если я попрошу кого-то о помощи.

— Да, ты и впрямь изменилась, — неожиданно тепло улыбнулся парень.

— Именно об этом я тебе и твержу с первого дня, — улыбнулась я в ответ. — И, кстати, на территории школы можно обналичить деньги?

— А… э… да, можно, — кажется, он опешил от резкой смены темы. — Банкомат расположен у центральных ворот.

— Проводишь? — состроила я милую мордашку.

— Ох, Рисса, ты в своем репертуаре, — хмыкнул он.

— И, да, называй меня Клэр.

— Почему? — моя просьба его удивила.

— Я больше не Рисса. И из уважения к прошлой мне не хочу, чтобы меня продолжали так называть.

— Раньше ты считала имя Клэр слишком грубым, — сообщил Боуер.

— Что ж, видимо, раньше я была более чувствительной.

Да, и сейчас в чрезмерной чувствительности меня не заподозрить. Опыт сказывается.

— Наверное. Мы были плохо знакомы.

— И я рада, что теперь мы можем это изменить, — я улыбнулась. — Идем?

— Кажется, я тоже этому рад, — вполне искренне ответил он. — Идем.

Только когда я сняла деньги, Боуер спросил, зачем мне столько.

— За одну работу.

— Больше тысячи империалов? Что может стоить так дорого? — поразился он.

Воспоминания. Воспоминания бесценны, но говорить об этом Дамиану я не собиралась.

— Я попросила записать одну песню, — но скрывать от парня правду не стала.

— Песню?! Да тебя обманули, ни одна песня столько не стоит!

— Я сама назначила цену, — пожала я плечами.

— И что это за песня? — ошарашенно спросил он.

— Я услышала ее во сне. И ребята согласились воплотить ее в реальности, — слегка приукрасила я.

— Ребята? Постой. Какие ребята? Из школьной группы? В которой играет Тим? — обрушился н меня поток вопросов.

И на все у меня был лишь один ответ:

— Да.

— И они согласились?

— Я им больше тысячи плачу. Конечно, они согласились.

Боуер покачал головой:

— Невероятно. Что же там за песня такая? Из сна? Да во сне никогда ничего внятного не происходит…

— Если хочешь послушать, я отправлю тебе запись по почте.

— Давай лучше я пойду с тобой? Когда ты понесешь оплату. Заодно смогу убедиться, что тебя не обманули.

— О, Боуер, это очень мило с твоей стороны.

Я улыбнулась, благодаря за заботу. Давненько обо мне так не беспокоились — просто некому было. Я уже и забыла, до чего чужая забота бывает приятна.

Он смутился и промолчал. Но когда мы подходили к классу, вдруг задумчиво заметил:

— Значит, Тим записывает для тебя песню. Должно быть, поэтому он на тебя сегодня так странно смотрел.

— А он на меня странно смотрел? — я удивилась.

Не заметила его за завтраком — да и не выглядывала. Я вообще думала, что стипендиаты не приходят на завтрак.

— Да. Обычно с ненавистью, а сегодня так… задумчиво? Что же там за песня такая волшебная?

— Потерпи немного, сам скоро услышишь. Но не придумывай лишнего, это совершенно обычная песня.

Просто родом из другого мира. Если Тим — музыкант, он не мог не оценить свежего звучания. Должно быть, поэтому и задумчив: поверить не может, что ненавистный ему человек мог придумать что-то столь неожиданное.

Генриха мне удалось перехватить перед самым обедом.

— Привет! Можно тебя на секундочку? — я улыбнулась парню как можно дружелюбнее.

— Меня? — он даже головой повертел, видимо, чтобы убедиться, что я не обратилась к кому-то еще.

— Да-да! — подтвердила я. — Хочу спросить кое-что.

Генрих справился с удивлением и пожал плечами:

— Хорошо. Спрашивай.

— Можешь посоветовать мне хорошего юриста?

— А… что? — изумленно уставился он на меня.

— Юриста. Ваша семья ведь с кем-то сотрудничает? Хороший же специалист? Можешь контакты дать?

— Какая странная просьба, — заметил он. — Зачем тебе?

— Нужна консультация. Хочу составить договор найма.

— Но у твоей семьи есть свои юристы.

— Они работают с папенькой, а у нас с ним… некоторые разногласия, — пояснила я.

— Но почему ты обратилась ко мне?

— Потому что Эмилия мне точно откажет, а Калеба я попрошу, если ты не согласишься.

По сути, не было никакой разницы, к кому обращаться за помощью. Их обоих я совершенно не знала. Просто Генрих мне попался раньше.

— Ты ведь понимаешь, что просишь об услуге? — поинтересовался Генрих.